– И это я нашла в библиотеке фотографии! – тут же оживилась Брин. – Не надо возвращать Мару…

– Прекратите! – оборвал ее Эдлунд. – Речь не об этом. Мне интересно другое. С чего ты решила, что пожар был не случаен?

– Много странного, – Мара собралась с духом. – Почему у меня ожог именно на шее? Как я оказалась на улице? Почему у моей мамы был нож? И если она написала письмо, значит, знала об опасности. Я хотела показать материалы дела мистеру Маквайану…

– Откуда у тебя материалы дела?

Мара вздрогнула и быстро взглянула на мисс Вукович.

– Директор моего детского дома согласилась отдать их мне, – нашлась девочка, не желая снова подставлять свою опекуншу.

– Неужели? – Эдлунд с сомнением всматривался в ее лицо.

– Ладно, – вздохнула Мара. – Я их стянула.

Врать ему было физически невозможно. Теперь понятно, почему именно Эдлунд заправлял пансионом. Этот орлиный взгляд проникал под кожу, от него становилось неуютно и жутко хотелось чесаться. Допрашивать преступников – вот чем он должен был заниматься вместо науки.

– А на лезвии ножа не было обнаружено ДНК убийцы? – поинтересовался профессор.

– Мы ведь не собираемся поощрять интерес Мары к этому расследованию? – Вукович выразительно подняла одну бровь.

– Разумеется, – опомнился Эдлунд. – А теперь, Мара, бери своих товарищей, и ждите в коридоре, пока я буду разговаривать с родителями.

– Я еще раз подчеркиваю: если вам надо кого-то наказать или отчислить, то пусть лучше это буду я, – Мара осмелела и вызывающе задрала подбородок. – И тогда никто не скажет, что у вас в пансионе беспорядок.

– Мисс Корсакофф, – процедил Эдлунд.

– Мы уже уходим, – Брин примирительно улыбнулась и потащила Мару в коридор.

Разговор с родителями был невыносимо долгим. Только Джо умудрялся сохранять спокойствие. Брин нервно пялилась в одну точку, Мара от волнения и вовсе готова была бегать по потолку: она все еще чувствовала себя виноватой.

Наконец Эдлунд пригласил их вернуться, чтобы огласить приговор. Эйрун Рефюрсдоттир сидела на краешке дивана, сцепив руки замком на коленях, Билл Маквайан немой угрозой стоял рядом.

– Ваше поведение было опасным и безрассудным, – начал профессор. – Джо нарушил самые главные правила Линдхольма. Этому не может быть оправдания. Более того, он сделал это именно сегодня, когда на острове родители других учеников. И я не мог бы оставить его поступок безнаказанным, даже если бы хотел: меня просто не поймут. Я отвечаю за безопасность и порядок этого пансиона и должен вынести единственно правильное решение.

Он сделал паузу, и Мара судорожно сглотнула, изо всех сил скрестив пальцы за спиной.

– Мне следует отчислить тебя, Джо. И твой отец согласен со мной.

– Сегодня ты опозорил не только Линдхольм, но и свой род, – твердо произнес Билл.

– И я непременно отчислю тебя, – Эдлунд тяжко вздохнул, – если ты еще хоть раз совершишь нечто подобное. Мисс Вукович считает, что формально вы трое еще не являетесь студентами, поэтому и отчислить вас нельзя. Занятия начнутся на следующей неделе – и с тех пор больше никаких поблажек. Я серьезно, Джо. Мара, я понимаю твои мотивы. Мы вместе разберемся с твоей историей, постараемся найти убийцу Лены и выяснить, почему ты стала иноликой. Но только вне учебы, и только под моим контролем. И с разрешения мисс Вукович. Ты поняла?

Мара кивнула.

– Теперь ты, Брин. Я хочу, чтобы ты запомнила. Интеллект – мощнейшее оружие на Земле, и пользоваться им надо правильно. Будь осторожна, иначе твой разум навредит тебе самой.

Эйрун взволнованно шмыгнула носом, и Брин виновато взглянула на маму.

– И наконец, наказание. Кухни и приятной компании синьоры Коломбо вам будет недостаточно. Я давно планировал оцифровать библиотечные архивы. Даже купил хороший сканер. Но у миссис Крианян и без того много работы. Нет, Брин, не смотри на меня с такой радостью. Это задание для Джо. В течение месяца каждый день после занятий он будет сканировать книги и фотографии. А тебе стоит отдохнуть от научной литературы на свежем воздухе. Послезавтра, когда все разъедутся, пойдешь к Густаву. Будете перекрашивать маяк новой светоотражающей краской.

– Я могу помочь, – встряла Мара.

– Не сомневаюсь. Но вам пора отдохнуть друг от друга, пока вы не заподозрили в убийстве меня или бедолагу Густава, – ведь ни садовника, ни дворецкого у нас нет. Я подумал и решил, что ты должна научиться доверять мисс Вукович. А для этого тебе придется узнать ее получше. Следующий месяц ты будешь личным секретарем нашего завуча.

– Что?! – Вукович была поражена не меньше Мары. – Но ведь мы же обсуждали: по три доклада к каждому предмету…

– Вам обеим это нужно, – прервал ее Эдлунд. – Ты загружена бумажной работой, а Маре будет полезно понять, чем ты занимаешься. И почему бываешь такой… сердитой.

– Но Ларс! – попыталась возразить хорватка.

– Это окончательное решение.

– Прекрасно, – фыркнула она и поправила очки. – Непонятно только, какого доверия можно ждать от учеников, если мое мнение здесь вообще никого не интересует!

И она стремительно прошагала в коридор, обдав Мару шлейфом своих духов, которые когда-то так понравились девочке.

Виновница торжества вздохнула и сунула руки в карманы. Если Эдлунд хотел придумать суровое наказание, то ему это удалось.

Потом он все же отпустил Мару и Джо на ужин: человеколюбие еще теплилось в глубине его директорской души. Еда, конечно, остыла, холодные макароны слиплись, картофельное пюре затвердело. Но хуже всего было то, что синьора Коломбо лишь покачала головой при виде Мары и удалилась обратно на кухню. И плевать даже, что от нее теперь не дождешься рассыпчатого орехового печенья. Она была ласковее остальных. До этой глупой выходки.

Нанду подскочил к ним, когда они уже доедали остатки былого пиршества. Он запыхался: бал был в самом разгаре. Мучительный пересказ наказаний только усугубил дурное настроение Мары. Всей троице вход на танцы был закрыт, вместо этого они должны были заняться подготовкой кроватей для гостей. Учитывая масштабы праздника, работы предстояло море. И из-за этого смотреть на довольного и за километр благоухающего одеколоном Нанду было совсем противно.

Вместе с несколькими учениками и Густавом Мара, Брин и Джо отправились в подвал, где их уже поджидала миссис Чанг. Сухонькая пожилая китаянка, которая заведовала чистотой Линдхольма уже не один десяток лет, не знала, что такое отдых. Где-то внутри нее находился вечный двигатель, и от других она требовала столь же бурной и непрерывной деятельности.

Подвал главного здания был заполнен раскладушками. В пансионе в любой момент могла разместиться целая армия. Часть гостей планировали уложить в домиках, часть – в кабинетах на втором и третьем этажах. Мара и Джо вдвоем носили складные кровати и перетаскивали парты, освобождая пространство для спальных мест, Брин доверили стопки чистого белья.

– Куда это годится? – ворчала миссис Чанг, глядя, как исландка неумело запихивает подушку в наволочку. – Лучше все делать самой…

И она устроила смущенной Брин короткий мастер-класс, после чего дело пошло быстрее.

Солидным гостям вроде Тхакура из Верховного совета или Уортингтонов отвели отдельные комнаты. Там не требовались раскладушки: широкие кровати опускались из специальных встроенных шкафов. Прежде Мара такого не видела, да и сейчас рассмотреть толком не удалось: