– Извини.

Монах с воплем задергался, пытаясь высвободиться, но Клэй шарахнул Призраком по колену противника.

Второй монах резко ударил Клэя в лицо. Нос Клэя хрустнул, как яичная скорлупа, голова запрокинулась, обнажив незащищенную шею. Монах потянулся было к ней, но Клэй спас себе жизнь, резко приподняв щит, который принял на себя еще один болезненный тычок кулака, предназначавшийся носу.

Щит сотрясался под градом ударов. Клэй попятился, пытаясь замахнуться Призраком, но противник не давал развернуться и так больно саданул по руке, что рукоятью молота Клэй заехал себе в глаз и простонал:

– А-а-а-о-о-о-у!

Монах самодовольно ухмыльнулся.

Щупальца холода обхватили голову Клэя, уши замерзли, мозг как будто сковало льдом. Замечательная мысль отразить следующий удар осенила Клэя лишь после того, как противник уже нанес этот удар – как нарочно, снова в лицо. Сознание помутилось, и Клэй упал на задницу, но не успел очухаться, как монах пнул его в грудь. Клэй чувствительно стукнулся затылком о палубу – если бы не холод, тисками сжимавший череп, то было бы еще больнее, – а монах резво наступил босой ногой ему на горло.

Во рту Клэя скопилась кровь, глаза заливал дождь, а вот в легких воздуха не было, что весьма досаждало.

Внезапно ступня с горла исчезла. Клэй с шумом втянул воздух, проморгался, разгоняя вихри черных искр перед глазами, и увидел Муга со шляпой, которую волшебник держал на манер заряженного арбалета. Монах, беспомощно жмурясь, орал во весь голос. По лицу его стекала горячая багровая жидкость, похожая на кровь, только до жути вонючая.

Решив воспользоваться подходящим случаем, Клэй саданул молотом монаху промеж ног. Что-то влажно хрустнуло, и бедняга, скуля, осел на палубу. Клэй отпихнул его в сторону и снова пробормотал извинения – а что еще делать после того, как дашь кому-нибудь волшебным молотом по яйцам?

– Сурово ты с ним, – сказал Муг, помогая Клэю подняться.

– А горячий суп в морду – не сурово? – буркнул Клэй. – Это ведь твой…

– Он самый, Инфернальный Дух. Гадость страшная, в рот взять невозможно, а уж если в глаза…. – Волшебник смущенно потупился. – Но ведь он хотел тебя убить!

– Вот именно. Ладно, фиг с ним. – Клэй подтолкнул Муга к рулевой рубке. – Иди управляй кораблем. Мне тут надо…

Он оглядел палубу: Матрик, расправившись с одним противником, теснил второго. Ганелон, как ни странно, все еще разбирался с тремя монахами: они отвлекали его, но нападать не спешили, давая возможность своей госпоже прикончить остальных.

Тем временем Живокость сражалась с Гэбриелем. Оба монаха ничком распростерлись на палубе, а охотница на людей медленно отступала, отражая мечами натиск Веленкора. Гэбриель оскалил зубы не то в жуткой гримасе, не то в улыбке. На лице Живокости застыло такое же выражение. От дождя волосы обоих липли к коже, а капли барабанили по стальным пластинам доспехов – белого, как кость, и черного, как смерть.

– Клэй? – окликнул волшебник.

– А?

– Что тебе надо?

– В смысле?

– Ну, ты же сказал: «Мне тут надо…» – а что надо, я так и не понял.

Клэй махнул рукой в сторону рулевой рубки и заорал:

– ИДИ! УПРАВЛЯЙ ДОЛБАНЫМ КОРАБЛЕМ!

Волшебник недовольно цыкнул зубом, напялил шляпу и ушел, бросив через плечо:

– Ладно.

У Клэя страшно болел нос, а правый глаз, подбитый рукоятью молота, опух и затекал. Утерев ладонью кровь с губ, Клэй отправился на помощь Ганелону.

Монахи не сразу заметили Клэя – им было не до него. Он подтолкнул одного поближе к Ганелону, и воин тут же проткнул его острым навершием топора. Клэй бросился на другого, отразил удар Черным Сердцем и попытался стукнуть противника Призраком. Монах ловко увернулся, но Клэй достал его замахом назад. Молот скользнул по черепу, монах споткнулся, Клэй прижал его к поручням и колотил до тех пор, пока тот не перестал дергаться.

Ганелон загнал оставшегося противника на нос корабля, где монах, не сводивший глаз с могучего южанина, наткнулся на Кита, который не принимал участия в сражении. Занеся руку для удара, монах резко обернулся и взвизгнул, увидев улыбку ревенанта.

– Добрый вечер, – вежливо произнес Кит.

Улыбка действительно была не ахти, но монах впал в чрезмерный испуг. Скорее всего, он спутал ревенанта с зомби и, не желая ни быть съеденным заживо, ни умереть от руки Ганелона, решил попытать счастья за бортом. Он взобрался на поручни и расправил рясу, готовясь спланировать в сомнительную безопасность лесной чащи. Как только он прыгнул, Ганелон ухватил его за подол и сдернул алое одеяние. Голый монах с воплем упал в грозу.

Матрик вытащил из груди противника кинжал и начисто вытер клинок об алую рясу умирающего. Заметив взгляд Клэя, бывший король картинно крутанул любимое оружие.

– Сноровка еще не пропала! – похвастался он и тут же выронил из раненой руки кинжал, который отлетел в сторону и заскользил по мокрой палубе.

Клэй отвлекся, услышав, как взревела Живокость. Дива теряла терпение: она надеялась быстро расправиться с Гэбриелем, но вместо этого ей пришлось защищаться. Ждать помощи от монахов не стоило: кого убили, кого ранили, а кто безутешно оплакивал разбитые яйца. Клэй с друзьями опасливо сомкнули кольцо вокруг дивы.

– Живокость! – выкрикнул Матрик, но она, не обращая ни малейшего внимания на него и на остальных зрителей, рьяно отбивалась от Веленкора. – Живокость! Это конец. Ты проиграла!

Дива оскалилась и, грациозно отступив, скрестила мечи. Тяжело дышащий Гэбриель, не опуская Веленкор, задержал очередной выпад. Клэй понимал, что, если битва затянется, Гэб не выдержит и Живокость его убьет.

С другой стороны, банда – на то она и банда. Охотники могут загнать даже самого грозного тигра – гордый зверь сражается и умирает в одиночку. А вот охота на волка тем и опасна, что всегда приходится следить, не настигает ли тебя стая.

– Это конец? – злобно захохотала Живокость. – Сказал мне тут один, что это конец, так я ему его же концом заткнула рот, а голову насадила на пику.

– Мой конец мне в рот не поместится, – невозмутимо сказал Матрик, будто сообщая нечто само собой разумеющееся.

Кит коротко хохотнул – явно не к месту.

Живокость, которой было не до шуток, обратилась к Гэбриелю:

– Правда, что вы летите в Кастию?

– Правда, – неохотно кивнул Гэбриель.

– Зачем?

– Моя дочь попала в осаду.

На мгновение Клэю почудилось, что выражение лица дивы изменилось, а лед в глазах растекся лужицами талой воды. Впрочем, это продолжалось недолго – лед вернулся и стал тверже прежнего.

– Тогда ее уже нет в живых, – сказала Живокость. – А ты, дурак, напрасно туда суешься.

– Ты права только наполовину, – признал Гэбриель. – Но это не важно. Как уже сказал Матрик, это конец. Возвращайся к Лилит, объясни ей, что… А, мне по фигу, что ты ей скажешь. В общем, убирайся-ка ты с моего корабля.

Как по волшебству, у левого борта возникла «Темная звезда», будто гигантский монстр. Приливные двигатели ревели, перекрывая грозовые раскаты.

– С превеликим удовольствием, – сказала дива, делая выпад в сторону Гэбриеля, который немедленно отбил удар.

Потом она бросилась на Ганелона, но тот отбил клинок рукоятью топора. Клэй приподнял щит, а Живокость стремительно метнулась под руку к Матрику, который не успел ее остановить, и вжала его в поручни. Он вскрикнул от боли и снова выпустил кинжал из искалеченной руки. Товарищи бросились ему на помощь.

Живокость отмела их раскрытым крылом и взлетела, волоча за собой Матрика. Несколько мощных взмахов крыльями – и дива с Матриком унеслись в небо.

– Матрик! – Гэбриель подбежал к поручням.

Клэй схватил его за плечо. В воздухе потрескивали электрические разряды.

– Погоди… – начал Клэй, но раскат грома превратил его голос в шепот, а невыносимо яркая вспышка