Милославская поняла, что вряд ли добьется от нее вразумительных, искренних ответов на вопросы, поскольку та намеревалась стойко защищать свое гнездо от врага, которого по непонятной причине видела в гостье. Наверное, материнское чутье говорило ей о далеко не симпатичных чувствах, подсознательно испытываемых Яной к Листопадову, несмотря на на радушные отзывы о нем Щербаковых.

– Ладно, – гадалка тяжело вздохнула, – скажите хотя бы, как мне связаться с Сергеем. Ваш адрес мне дала Вера. Она между прочим, очень надеется, что вы настроены по отношению к ней благожелательно и помочь не откажетесь… Андрей не в самом лучшем положении…

По-видимому, на Надежду Федоровну эти слова подействовали, потому что она молча записала на листочке что-то и протянула его Милославской:

– Это его рабочий телефон, – произнесла она немного виновато.

– Спасибо на этом, – Яна внимательно всматривалась в листочек, – до свидания, может быть еще увидимся.

Милославская вышла из квартиры, раздумывая о том, что Листопадова как-то неадекватно реагирует на все вопросы, касающиеся ее сына: чего-то боится, опасается, начинает смотреть озлобленно, хотя на это нет никаких причин… Или она знала об исчезновении пистолета важную информацию, или здесь крылось что-то другое, еще неизвестное Яне.

Гадалка вышла на улицу, села на старую, посеревшую от времени, деревянную лавочку и закурила. Группа мальчишек, заговорщически переговариваясь о чем-то, пробежала мимо, по направлениям к сараям. Яна невольно стала наблюдать за их дальнейшими действиями. Вскоре один мальчуган, очевидно, самый смелый, показался на крыше металлической будки, стоящей вначале ряда сараюшек. Но продержался он там недолго, так как кто-то свистнул, извещая об опасности, и вся дружная компания понеслась прочь.

Милославская вспомнила о рассказе Листопадовой про их сарай и решила полюбопытствовать, чем же таким интересным, поднимающим по вечерам настроение, занимается там Сергей. Она двинулась вперед по узкому, усыпанному щебнем проулку. Между постройками и прямо перед ними по земле стелилась трава- мурава, пронзающая своими вездесущими стебельками даже кусочки известняка.

На низкой, всего полутора метров высоты, жестяной двери висел увесистый внушительный замок. Как ни странно, ни опилок, ни щепок, ни чего-то другого, свидетельствующего о идущем благоустройстве сарая, поблизости не наблюдалось. Милославская наклонилась к замку и слегка потянула за него. Как ни странно, он поддался: толстая дужка послушно вышла из отверстия и опрокинулась. Яну это немало удивило. Она стояла рядом, размышляя о возможных причинах произошедшего. Либо замок повесили просто для отпугивания потенциальных грабителей, либо его забыли закрыть, либо здесь до гадалки побывал еще кто- то.

Оглянувшись по сторонам, Милославская вытащила замок и приоткрыла дверь. Внутри царила темнота. Чтобы не быть замеченной, она проскользнула внутрь и осветила помещение зажигалкой. Первое, что бросилось в глаза, – крышка погреба. Яна с трудом приподняла ее и глянула вниз, чиркнув еще раз зажигалкой. Ничего непредвиденного не обнаружилось: две полки, расположенные вдоль стен, были сплошь уставлены банками с разной косервацией и вареньями. Гадалка вновь опустила крышку и стала светить вокруг нее, медленно продвигаясь вперед по мере осмотра территории.

Справа находился верстак, на котором Листопадов, по-видимому, на самом деле, плотничал, столярничал и так далее. За верстаком, в углу приютилась низенькая деревянная табуреточка. Яна подошла к ней поближе и увидела, как что-то блеснуло на полу. Присев на корточки, она разглядела в загадочном предмете пустую маленькую, прозрачную ампулу. Милославская осторожно взяла ее в руку и, поднеся поближе огонь, прочла: «Sol. Promedole 1 % – 1,0». Промедол?

Название казалось Милославской ужасно знакомым. Она присела на найденную скамеечку и стала вспоминать, где она могла сталкиваться ним. Перебирая в памяти все свои визиты к врачу, а также заболевания родных и близких, даже рассказы о наркоманах, Яна не пришла ни к какому выводу.

Потом ее вдруг осенило: такую инъекцию ей делали в роддоме! В сознании всплыла картина появления на свет ее сына, единственного и любимого, которого теперь уже нет. Женщина вспомнила ужасную, нечеловеческую боль, опоясывающую тело. Вспомнила, как стиснув зубы, пыталась сдержать крик, как от нестерпимых страданий невольно разорвала плотное льняное покрывало. Даже когда санитарка пришла и спросила, кто из рожениц Милославская, у Яны не было сил ответить, она только слегка приподняла руку и сделала жест, который трудно описать и объяснить, что он обозначает. Оказалось, что пришел ее муж и получив ошеломляющую новость о начале появления на свет первенца, послал санитарку осведомиться о самочувствии любимой Яны.

Вслед за жестом, раздался крик, громкий и пронзительный. Врач, осмотревший женщину, сказал, что пришло время родиться малышу. Он достал из упаковки ампулу и стал набирать ее содержимое в шприц. Милославская, перепуганная этим, взволнованно начала расспрашивать, что за лекарство собираются ей ввести. «Не переживайте, – успокаивал доктор, – вам станет легче, это промедол, он обезболивает.»

Истерзанная мучениями, Яна и не почувствовала, как игла пронзила вену. Только в голове все сразу же закружилось, поплыло. Акушерки, помогая ей подняться с кушетки смеялись: «Да она же пьяная!» С тех пор и врезалось в память слово «промедол», наверное потому, что знакомство с ним произошло в самый важный момент жизни для Милославской.

Воспоминания прокрутились в голове, как кинопленка, помогли совершить путешествие во времени, печальное путешествие. Невольно выбежавшая слеза капнула со щеки, заставив Яну вернуться к реальности.

Удивлению экстрасенса не было предела. Она не могла понять, что ампула из-под промедола делала здесь, и с какой целью им вообще пользовались, не роды же здесь принимали! Яна стала светить зажигалкой поблизости и вскоре наткнулась на использованный одноразовый шприц, на дне которого чернела запекшаяся кровь.

Глаза гадалки уже привыкли к темноте, поэтому она могла видеть и без подсветки. Милославская начала рыскать по всему сараю, заглядывая в каждый угол. В одном из них, за небольшим ящиком она заметила что-то белеющее. Посветив зажигалкой, Яна обнаружила несколько таких же использованных шприцов, как тот, который был найден первым. «Здесь явно этим занимались постоянно, – мелькнуло в голове экстрасенса, – и не прохожий с улицы, а кто-то свой, раз шприцы так тщательно прятались.» Милославскую интересовало, почему шприцов здесь находилось много, а ампула – только одна. Она предположила, что промедолом воспользовались один раз, в то время как для остальных инъекций применяли другое вещество.

Ситуацию в целом вполне могла прояснить Щербакова, которая достаточно хорошо знала Листопадова. Но сначала нужно было где-то раздобыть исчерпывающую информацию о промедоле, его применении и действии. Милославская вспомнила, что одна из ее одноклассниц после школы пошла в медицинское училище, а потом и вовсе закончила институт. По мнению гадалки, в этом вопросе она должна была разбираться, независимо от того, работала по специальности или нет. Связаться с ней можно было элементарно – через родителей, адрес которых Яна прекрасно помнила. Но сначала нужно было выбраться отсюда, а после визита к однокласснице, посетить Веру, чтобы та окончательно прояснила ситуацию.

Милославская обещала рассказать ей о визите к Сергею, поэтому ехать в тот район пришлось бы так и так. Приоткрыв немного дверь, Яна посмотрела, нет ли кого поблизости. Объяснять свое пребывание в чужом сарае у нее не было абсолютно никакого желания. Убедившись, что вокруг пусто, гадалка осторожно выбралась на улицу и, как ни в чем не бывало, пошла в направлении дороги. Замок так и остался висеть на железной петле. Впрочем, дверь Милославская прикрыла довольно плотно, поэтому возникало ощущение, что она заперта.

Экстрасенс чувствовала – день ее ждет насыщенный и напряженный. Назначать встречу с Листопадовым она сразу не стала, поскольку сначала хотела получше расспросить у Щербаковой об этом человеке. Проходя мимо расположенной прямо у дороги шашлычной, Яна ощутила запах, вызывающий усиленное слюноотделение. На самом деле, отказать себе в удовольствии посетить это заведение было довольно трудно, тем более, что экстрасенс уже довольно остро ощущала чувство голода.

Шашлычник махал твердой небольшой картонкой над мангалом, стараясь добиться необходимых условий для удачного исхода его незамысловатого, но в то же время требующего определенного мастерства дела. Милославская сделала заказ и примостилась за одним из красных пластиковых столиков в ожидании своей порции. Она попыталась расслабиться и закурила, но мысли о пропаже оружия, роем кружащиеся в