мужа? – закурив, произнесла Милославская. – Понимаете, это важный шаг. Возможно, спасительный.

– Да? – уже более расположенно к сотрудничеству спросила Щербакова.

– Безусловно!

Вера неуверенно пошла в другую комнату и вернулась оттуда с блокнотом в руках. Отыскав нужную страничку, она молча протянула его Милославской. Яна быстро перенесла необходимую запись в свою записную книжку и пообещала Щербаковой обязательно заехать к ней после визита к Листопадову и обо всем рассказать.

Таксист, ожидавший настойчивого пассажира, уже весь изнервничался и взволнованно бродил по двору, пытаясь выяснить, куда скрылась черноволосая молодая женщина, которая прокатилась от Крытого рынка до этой дыры и ни гроша не заплатила. Строители сочувственно вздыхали, понимая, что такое в их городе, к сожалению, не редкость. Они или не видели Милославскую или забыли о ней – мало ли своей работы.

– Явилась! – язвительно—возмутительно процедил он, готовый броситься на свою жертву.

– Я же предупредила, что буду беседовать, а за простой заплачу, – с невозмутимым спокойствием протянула Яна.

Водитель кинулся к машине и, тыкая в счетчик пальцем, начал громко выкрикивать мелькающую там сумму.

– Заплачу-у! – с трудом перекричав его воскликнула Милославская.

Благодаря внезапно возникшей агрессии таксиста, времени до дома Листопадова было потрачено гораздо меньше, чем предполагалось. Высадив пассажира, мужчина резко нажал на газ, так, что колеса заскрипели. Посмеявшись вслед нервному автомобилисту, Яна еще раз заглянула в блокнот и посмотрела номер квартиры, записанный Верой.

Листопадов жил в старенькой «хрущевской» пятиэтажке, потрескавшейся, посеревшей от времени. На входе в подъезд на гадалку пахнуло подвальной сыростью, пропитавшей все стены дома. «Сменяли шило на мыло,» – подумала Милославская вспомнив, какой живописной является окраина, где жили Щербаковы, а когда-то и Листопадов тоже.

Впрочем, результат обмена был вполне объясним: квартиры и дома тем дороже, чем они ближе к центру, а Сергей перебрался в район, считающийся более благополучным. Вот только причины, заставившие мужчину покинуть край, где он обитал с самого рождения, оставались непонятными.

Яна поднялась на третий этаж по бетонной крутой лестнице, придерживаясь за шаткие перила, и позвонила в обшарпанную, давно не крашенную дверь. Послышался скрип деревянных половиц и чьи-то медленные шаги. Через минуту кто-то посмотрел в глазок, и вслед за этим дверь приоткрылась. Пожилая женщина, выглядывая через цепочку вопросительно и недовольно глянула на Милославскую.

– Здравствуйте, Сергей дома?

– Нет его! – последовал грубый ответ.

– А где он?

– Тебе какое дело?! Много вас тут шастает любопытных!

Гадалка не собиралась уходить ни с чем, и решила по крайней мере выяснить, когда можно застать Сергея или как с ним связаться. Она и на самом деле не подумала, что в рабочее время глупо искать его дома.

– Не могли бы мы с вами поговорить?

– О чем? – недоуменно произнесла старушка.

– О вашем сыне. Я веду частное расследование.

После этих слов женщина еще больше насторожилась, в ее глазах появилось выражение страха и опаски.

– Кто вы такая? – щель дверного проема сузилась еще больше, и теперь Яна могла видеть только сморщенный нос и сухие бесцветные губы.

– Я веду частное расследование по делу Андрея Щербакова.

По-видимому, это имя внушило старушке доверие к гостье, и она, сняв цепочку, жестом пригласила Милославскую в дом.

– Вы мать Сергея Листопадова? Я не ошиблась? – спросила Яна, присев на край старенького кресла с пестрой гобеленовой обивкой.

– Не ошиблись, – сухо и немного иронично произнесла женщина.

– Яна Борисовна Милославская, – экстрасенс протянула Листопадовой руку, потому что люди старой закалки, которая весьма остро чувствовалась в этой женщине, знакомились именно так.

Однако ответного жеста не последовало.

– Надя, кто там, – послышался из спальни хриплый, приглушенный, какой-то страдальческий голос.

– Это ко мне. Ничего серьезного, – отозвалась женщина.

– Ваш муж? – поинтересовалась Яна.

– Да.

– Он к нам не выйдет? Я бы и с ним хотела побеседовать.

– У него последняя стадия рака, он не встает с постели, – зло ответила Листопадова.

– Извините, – искренне попросила прощения гадалка, – я не знала. Наверное, боли невыносимые?

Старушка оценила сочувственный тон и более мягко ответила:

– Онколог недавно назначила наркотики, но они действуют лишь какое-то время, а потом все начинается сначала.

– Понимаю, – вздохнула Милославская, – Так как вас зовут?

Встав с дивана и подойдя к окну, старушка сказала:

– Надежда Федоровна.

– Очень приятно, Надежда Федоровна. Вы слышали о неприятности, постигшей друга вашего сына?

– Нет. А что с ним? – в голосе зазвучала добрая, взволнованная нотка.

– У него украли оружие. Там присутствовал ваш сын. Как вы думаете, почему он вам об этом не рассказал?

– Мы мало общаемся последнее время, – с горечью произнесла Листопадова.

– Почему?

Ответом был только молчаливый вздох.

– Ваш сын одинок? У него нет семьи? – спросила Яна, оглядев комнату и предположив, что вряд ли здесь жил кто-то, кроме стариков и самого Листопадова.

– Он разведен.

– Почему вы переехали? – Милославская тоже подошла к окну и встала напротив Надежды Федоровны.

Та отрешенно смотрела в окно и продолжала молчать. Вдруг она вся встрепенулась и, отодвинув занавеску, закричала:

– А ну, стервецы, слезайте щас же!

Яна тоже наклонилась к стеклу и увидела, как какие-то мальчуганы, ловко прыгали с крыши одного сарая на другую. Сараи были старые, ветхие, оббитые кусками ржавой жести, а то и вовсе деревянные, гнилые.

– Ишь, чего делают! – подбородок Надежды Федоровны нервно затрясся. – Сараи старые, крыша проваливается, а они, мерины этакие!

– А где ваш сарай? – из простого любопытства спросила Яна.

– Во-он тот, самый крайний, – старушка вытянула вперед указательный палец!

Милославская с интересом стала разглядывать небольшую постройку, больше напоминающую собачью будку для какого-нибудь высокорослого пса, чем сарай. Что-то, затаившееся в глубине души, заставляло ее делать это.

– Сергей делал! – горделиво произнесла Надежда Федоровна. – Он до сих пор там что-то благоустраивает, частенько вечером забегает, посмотрит и довольный такой возвращается, – старушка мечтательно прищурилась, как будто говорила, о десятилетнем ребенке, подающем надежды в учебе.

– Вы не заметили в его поведении в последнее время что-нибудь необычное?

– Нет, – женщина вновь стала резкой.