А на самом Ринге по догорающему помосту расхаживал кругами Змей, самодовольно посматривая то на Софи, прижатую червями к ледяной стене слева от него, то на Агату, притиснутую к стене справа. Казалось, что Змей не спеша выбирает, с которой из подруг начать.
Но выбора Змей так и не сделал. Вместо этого он оторвал от себя еще двух червей и, держа по одному в каждой руке, превратил их в острые, грозно сверкающие веретена, направленные в сердце каждой из девушек.
«Вот, значит, как мне суждено умереть», – подумала Софи.
Умирала она уже не впервые. Однажды Рафал убил ее выстрелом в сердце, но Агата сумела вернуть ее к жизни своим поцелуем истинной любви.
На этот раз рассчитывать на поцелуй не приходилось – потому что искренне любящая ее подруга была обречена погибнуть вместе с ней.
Змей удобнее перехватил свои смертоносные веретена, прицелился и приготовился к броску…
Над землей прокатился рык.
Такой низкий, такой грозный и громкий, что под ногами затряслась земля.
Змей застыл на месте, один за другим начали гаснуть окружавшие его зеленые огни.
Софи и Агата дружно ахнули, глядя друг на друга.
И снова раздался рык, на этот раз еще громче, и от него, треснув, разлетелись на тысячи осколков окружавшие Ринг заколдованные ледяные стены. Часть острых осколков полетела прямо в Змея, и ему пришлось отступить и прикрыться, заслоняясь от них.
В проеме рухнувшей стены появилась чья-то фигура и двинулась к помосту.
Это был рыцарь на белом коне – стройный, мускулистый, в темно-синем камзоле с золотым шитьем, темно-синих бриджах для верховой езды и высоких сапогах с золотыми отворотами.
Лицо рыцаря скрывала золотая, тускло блестевшая в лунном свете маска Льва.
Приближаясь к помосту, рыцарь в маске Льва сначала поднялся на стременах, а затем встал на спину своего коня и выпрямился во весь рост, держа поводья в руках. Но и это было еще не все. Потом рыцарь присел, балансируя на спине коня, как серфингист на гребне волны, а когда жеребец начал вставать на дыбы, пытаясь сбросить своего всадника, рыцарь высоко подпрыгнул, сделал в воздухе сальто и четко приземлился на настил помоста. Распрямив плечи, он словно волшебной палочкой повел своим пальцем, кончик которого вспыхнул жарким золотым огнем, осветившим весь помост, на котором угасали языки зеленого пламени.
Софи и Агата наблюдали за рыцарем затаив дыхание.
Во всех Лесах был только один человек, палец которого светился этим золотым огнем.
Тедрос.
Толпа разразилась восторженными криками.
Лев пришел.
Снова посмотрев на Агату, Софи заметила, что ее подруга перестала сопротивляться облепившим ее червям. Она столько времени сражалась от имени Тедроса и во имя Тедроса, что теперь могла взять паузу и переложить решение всех дальнейших дел на своего принца. Софи увидела, с каким облегчением вздохнула Агата – словно одного появления Тедроса было достаточно, чтобы гарантировать счастливый конец этой волшебной сказки. Агата медленно подняла взгляд и заглянула в синие, как летнее море, глаза Льва. Заглянула и улыбнулась, несмотря на то, что была неподвижна, спелената червями, как попавшая в паутину муха. Несмотря на то, что перед нею на помосте по-прежнему стоял величайший в истории Лесов злодей…
Софи хорошо знала эту улыбку Агаты.
Так может улыбаться только тот, кто искренне любит.
А Лев и Змей тем временем сходились в центре помоста – точнее, того, что от него к этому времени осталось, – ходили кругами между догоравшими язычками зеленого пламени.
– Это земля Камелота, – произнес наконец Лев своим низким звучным голосом.
– И я имею на эту землю все права, – холодно и уверенно ответил Змей.
– Что же дает тебе такое право? – спросил Лев, сверкнув на своего противника глазами сквозь прорези маски.
– Первородство, – ответил Змей. – Я законный наследник трона Камелота. Я старший сын короля Артура.
Эти слова как кнутом хлестнули по притихшей толпе.
У Софи все внутри похолодело.
Сын.
Сын?
Она взглянула на Агату и поняла, что та потрясена не меньше ее самой.
Даже толстокожие пираты и те выглядели ошарашенными, хотя и продолжали удерживать своих пленников.
Не сдавался только один Лев:
– У Артура не было сыновей, кроме Тедроса. Он один законный король Камелота.
– Но Экскалибур при этом остается в камне, – заметил Змей. – И будет оставаться там до тех пор, пока я не вытащу его и не докажу тем самым, что трон Камелота должен принадлежать мне.
– Пока я жив, тебе не удастся притронуться к Экскалибуру, – поклялся Лев.
– Что ж, увидим, – сверкнул глазами Змей.
Он оторвал от своего тела пару скимов, превратившихся в его руках в стальные клинки, и метнул их в грудь Льву. Лев, отбив клинки легким движением своего горящего золотым светом пальца, подхватил несколько ледяных обломков от рухнувшей стены Ринга и швырнул в Змея. Осколки задели Змею бок, содрав с него червей, и под ними обнажился кусок юной, упругой, молочно-белой кожи, из порезов на которой уже выступили первые капельки крови. Змей был явно удивлен, он неловко отступил назад и провалился сквозь прожженную в помосте дыру.
Завладев преимуществом, Лев взглянул на девушек и направился к Агате. По пути он подхватил с пола тлеющую головешку и с ее помощью разогнал облепивших Агату червей, внимательно следя за тем, чтобы не обжечь ее саму.
– Тедрос! – выдохнула Агата.
Стоя по другую сторону помоста, Софи наблюдала за ними, и ее сердце переполняли радость за свою подругу и гордость за Тедроса, который благодаря своей отваге перестал быть в ее глазах принцем, но стал самым настоящим королем.
Зависть сменилась чувством искренней благодарности и восхищения, и Софи подумала, что сделает все возможное, чтобы свадьба ее лучших друзей стала незабываемым событием для всего света.
Освободив Агату, Лев заглянул в ее огромные карие глаза.
– Теперь уходи, – сказал он. – Уходи, пока тот негодяй не вернулся.
– Нет, – твердо ответила Агата. – Мы с тобой снова одна команда. Сразимся с ним вместе, и…
Не дав Агате договорить, Лев направил на нее свой светящийся палец, и Агата взлетела к вершине флагштока. В тот же миг флаг Камелота волшебным образом обхватил талию Агаты и прочно привязал девушку к столбу, защищая от Змея.
– Опусти меня вниз! – крикнула Агата.
Лев молча подмигнул ей и бросился назад, в схватку с вновь вылезшим на настил помоста Змеем.
Змей набросился на Льва с кулаками,
