— Боишься бурь и риска — не подходи к морю близко, — услышал его Матвей и все поглядели на Сергея с той сумасшедшинкой в глазах, присущей любому спортсмену.

Дед Матвей деловито взял яхту в свои руки, экипаж молчаливо согласился, что этот сыплющий прибаутками и матом человек — то, что надо, как говорится: «старый капитан лучше трех молодых», Эрик формально оставался капитаном, однако стоя за рулевого, был вполне доволен, выполняя приказы. Им предстояло тренироваться, для чего вышли поутру, Матвей тут всё знал, потому закладывал такие кренделя, что было даже страшно, однако к вечеру, усталые, но довольные, все сошлись, что неплохо потрудились, а дед Матвей спаял экипаж в одну команду.

— Видно птицу по полету, капитана — по швартовке! — вскричал император, встречая их на пирсе.

— Ваше величество, — поклонился Матвей.

— А ведь я вас помню, — сказал император, — вы служили боцманом на гидрографическом судне «Виктор Фалеев».

— Истинно так, Александр Николаевич, — подивился Матвей императорской памяти, — тридцать лет прошло.

— Да, были времена, — кивнул император, — с такой помощью Эрик Карлович, вам придётся выбиваться в призовые места, опыту этого человека можно было позавидовать тогда, а теперь это живая легенда.

Некоторые экипажи праздновали завтрашний старт, но имперцы рано улеглись, Эрик, устроившись у герцогини, конечно, заснул несколько позже, чем планировалось, однако выпив пару бокалов мадеры, уснул как убитый. Наутро, экипаж прибыл на яхту бодрый, плотно откушавший и готовый ко всему, вокруг суетились подготавливая яхты соперники, а весь пирс и море было усеяно зрителями, организаторы расчищали акваторию от излишне любопытных посудин, сверху зависло полдюжины дирижаблей сопровождения.

Принесли обильную требу вином и фруктами Морскому царю, Даре — богине воды, Догоде — богу погоды и ветра, Посвисту — богу непогоды и бурь, в общем, всем, кому придётся довериться в непростом походе. Конечно, все надеялись на свою голову и руки, однако в море не всё зависит от тебя и если кто-то может помочь, лучше с ним постараться договориться. Запасли пресной воды, сэндвичей, вяленого мяса, леденцов, термосы с куриным бульоном, народ собрался бывалый, не дураки поесть, готовить, в гонке не получится.

Отгремели могучие оркестры и речи, яхты стали выходить на линию, в предстартовой суете, Эрик только и ориентировался на руку герцогини, вот три пальца, значит до линии три корпуса, вот кулак — линия. Дед Матвей углядел верную подветренную позицию, Эрик учёл течение, а герцогиня ни на секунду не запоздала, отчего стартовали весьма недурственно, оставив половину далеко позади, кого с полощущимися парусами, а троих даже столкнувшихся, впереди на востоке было открытое море, позади сильный попутный ветер. Вскоре Матвей распорядился идти на северо-восток, против течения, скорость упала, их быстро нагоняли, экипажи крутили у виска и хохотали, их паруса быстро превратились в точки на горизонте, впрочем, два экипажа так же пошли на юго-восток, видимо имея какие-то соображения.

— Пусть их, — хмыкнул Матвей, — сейчас выберемся в сильное течение, оно нас выбросит почти у Капоайруа, тут мелко, дунклеостейев нет, а они идут напрямую глубинами, там даже ракоскорпионы водятся.

— Откуда такие сведения? — спросил Эрик.

— Течение мы нашли, когда шли на «Полонезе», — сказал Матвей, отхлебнув бренди, — а про тварей вчера мне рассказали парни с рыбачьих шхун, сам понимаешь, где один ракоскорпион, там и пяток дунклеостейев.

— Геликоприон бы там не завёлся ещё, — нахмурился Эрик.

— Чур нас, тьфу-тьфу-тьфу, — сплюнул Матвей, — даже не вспоминай эту тварь, рыбакам вся эта мерзость сети рвёт, а яхту разнесёт за милую душу.

Через два часа, как обещано, их подхватило мощное течение, скорость повысилась до 65 миль в час, яхта быстро отыгрывала время, судя по висящим над регатой дирижаблям, они бодро нагоняли основную массу яхт. Над ними тоже висел рейдер, но поскольку он был имперский, заметить его можно было только если он сам того захочет, это было на руку, потому как не выдавало их местоположение соперникам. Судя по натужному движению, у соперников ветер был встречный, дирижабли шли тяжело, в то время как «Виктория» просто неслась, благодаря ветру и течению. Разумеется, её обдавало брызгами, мотало, подкидывало, но шли очень хорошо, к сумеркам, по вспышкам стало видно, как дирижабли сгрудились и судя по всему вели огонь.

— Ну вот, я же говорил, — хмыкнул Матвей, — надеюсь, они выкрутятся.

— Да уж надеюсь, — нахмурился Эрик, — держим на Южную корону?

— Ага, пойду вздремну, устанешь, сменю, — зевнул Матвей.

Вскоре стемнело, показались чудовищно яркие и большие южные звёзды, Эрик нашёл Южную корону и пожёвывая мясо правил на неё, луна довольно сносно освещала, небольшие волны светились, всё было довольно умиротворяющим. К середине ночи Матвей его сменил и только Эрик заснул, как пришлось вскакивать — начался шторм, ливень мешал дышать, в общем, всё было, как принято в южных морях, экипаж практически наощупь управлял яхтой, только Матвей стоял прямо и перекрикивал ветер. К утру шторм успокоился, рассвет был таким красивым и спокойным, что если бы не уставшие до смерти люди, так никто бы не поверил в ночной шторм, соперников даже в бинокль видно не было, правда и сил надеяться, что у них всё в порядке тоже не было. Почти не промокший шоколад и тёплый кофе слегка приободрил экипаж, однако начинался самый тяжёлый этап.

Течения и ветер здесь менялись с калейдоскопической скоростью, всем приходилось работать быстро и слаженно, из-за шторма они задержались, возможно соперники их уже обгоняли. Вскоре стало ясно, что три яхты идут почти вровень — одна была их, вторая шедшая напрямик и третья ушедшая на юго-восток. Тут уже счёт шёл на минуты, показался берег, теперь предстояла изматывающая гонка вдоль него до порта Капоайруа. Сказать, что приходилось выкладываться до конца — ничего не сказать, Эрик стоял у штурвала и работал как машина, впрочем, так же работали все — экипаж представлял собой единый организм, соперники тоже отставали совсем немного, корпусов на десять-двадцать. Так и не отдав преимущество, «Виктория» первая миновала сотни яхт и лодок и ошвартовалась у пирса, забитого восторженной публикой, Эрика можно было отдирать от штурвала, остальных тоже почти выводили, второй и третий экипажи были не лучше.

Встречающий комитет грянул оркестром, пока экипажи приходили в себя, уже несли шампанское и кубок, пожилые именитые яхтсмены говорили речи, публика ликовала. Новоиспечённый король хорошо скрывая разочарование, пришедшей