— Отлично, едем, — кивнул советник, пряча награды во внутренний карман.

— Но завтра придётся из пушки всё же пальнуть, а то обидятся, сегодня пошлём человека из пресс-службы дворца ключи таскать, — сказал граф.

— Будто мы из пушек не палили, — проворчал советник, вздохнув.

— И верно, — кивнул Нефёдов, — что они с этой пушкой лезут, удовольствие ниже среднего, не люблю без толку заряды переводить, а вот на Полярном лосе проехался бы, живой символ их расчудесного магистрата.

— Мне не понравилось на ездовых лосях, — покачал головой советник, — мы неделю по северу болотами пробирались, сомнительное удобство, прямо как на элефанте.

— А мне понравилось на элефантах ездить, — сказал граф, усаживаясь в мобиль, — хотя довелось и на беговом страусе ездить.

— И как оно? — оживился Эрик.

— Трясёт, — пожал Нефёдов плечами, — кто такую забаву придумал — тому гвоздь в голову вбить.

— А кто полез на страуса? — хмыкнул советник.

— И то верно, — улыбнулся граф, — молодой был, дурень, хотелось попробовать.

Мобиль прибыл на набережную, там как обычно собралась тьма народу, приехало полицейское и жандармское начальство, прокуратура, криминальная полиция, толпа журналистов и местных жителей. Следовавшие в первом мобиле сотрудники уже начали разгонять всех, благо заслышав о тайной службе все старались раствориться в боковых улочках, вскоре остались лишь оцепление и двое слегка подраненных околоточных.

— Рассказывайте, отцы, — подсел к ним Нефёдов, — мы не полиция, можно без купюр, поверим не впервой.

— Стало быть, дело было так, — основательно начал, погладив окладистую бороду околоточный, — месяца два назад, странная парочка приобрела эту баржу. По документам, я проверил в магистрате они выходцы Статенланда из великоокеанской колонии Соединённого королевства. Мужчина Джеймс Кэрролл и женщина Апирана Нгата, хотя странная парочка повторюсь, не похожи они на выходцев со Статенленда.

— Отчего, вы их много видели? — спросил граф.

— Да уж довелось, я в Статенленд на клипере «Радуга» года полтора ходил, — снова погладил бороду околоточный, — они там чёрненькие такие, а эти бледные, без въевшегося загара, имена-то как раз аборигенские, мужчины там свои родные пишут на манер колонизаторских. И нескладные какие-то — баржу купили, полновесными монетами заплатили, а одевались бог весть как: всё как с чужого плеча, мятое, крой ненашенский, ну списал бы на заграницу, так нигде так не кроят. Женщина вроде не из этих, бабомужиков, но постоянно портки носит, да странные такие, на манер моряцких, только с карманами сзади и голубые, вытертые, юбку надевала только когда в город ходила и явно непривычно ей было, видать к порткам дюже свычная. Говор тоже на статенландский не похож, они говорят тягуче так и высоко, а эти хотя акцент имеют, но говорят по-нашенски чисто, хотя чудно. Но думаю ладно, чудаковатость не преступление, с документами вроде в порядке, однако послал запрос в министерство иностранных дел об этих господах на всякий случай. Привозили им на подводах два раза что-то тяжеленое в ящиках, очень похожих на ящики для слитков золота и серебра, видал я такие при оплате товаров. Даже вроде султанскую вязь разглядел, но точно не поручусь, последний раз третьего дня привозили, я шёл к ним поглядеть, да в переулке драка приключилась, отвлекли. И бумагу рулонами привозили большими, зачем на барже бумага? В общем чудного за парочкой водилось. А тут они ещё стали чудить со швартовкой — место соседнее занимают и стоят там неделями, сами знаете, на баржах жить модно, все удобства, красота, вот тут всё и скупили, кроме одного места, туда бабулька одна местная яхту ставит, когда в столице бывает. Она тут чуть не со времён императора Максима живёт, разумеется, не нравилось ей, что её место занимают, ругалась с ними, а старушка из старой школы, слова зело срамные знает. Парочка эта без слова швартовалась на своё место, но как яхта отваливала — старушка много ходила на ней, так снова на её место становились, бабулька знатная и пожаловалась куда следует, мне предписание и вышло следить за правильностью стоянки, они утром заняли её место, так я и пошёл к ним сказать, чтобы перегнали. Зашёл на баржу с помощником, а там они труп за борт спускают, я за саблю, они стрелять из странной такой пукалки, калибр маленький, стреляет быстро, ему вон в голову попали, мне в грудь, мундир чуть порвали, удары сильные, но терпимые, как молотком били. Я рубанул саблей вслепую, прости господи, девку зарубил, а второго ранил, крови много было, он в трюм нырнул и потом…

— Давайте-давайте, я в отчёте уже читал, что субъект неким волшебным образом пропал, — подбодрил граф.

— Как есть и пропал, — нахмурился околоточный, — там жилые помещения в трюме, он отстреливался, добежал в корму и нырнул в какое-то пятно в стене, там огни были видны и вроде стол какой-то. Я выскочил, думал у них там надстройка какая, но борт целый, судов рядом не было, помощник очухался, контузило его, мы всё обыскали, нигде никого. Везде мешки денег лежат, странное оружие навроде пукалок, приборы какие-то непонятные, вызвали начальство. Вроде всё, но мы не сумасшедшие и не пили, доподлинно говорю, в борт он нырнул.

— Верю, — нахмурился граф и вздохнул, — вызывай ка ты, браток, экспертов из лаборатории, нечисто тут.

— А ещё, паче того, — протянул околоточный чуть помятый листок, — сегодня пришла бумага из министерства иностранных дел о том, что граждан Джеймса Кэрролла и Апирана Нгата, коей на самом деле мужчина, недавно объявили в розыск, дескать, год назад поехали они закупать оборудование и пропали. Заодно пока тут перевязывались и начальство следы затаптывало, послал я запрос отправить, не обнаруживали за этот год неопознанные трупы чернявых иноземцев, вот думаю принесут скоро ответ.

— Очень толково, господин околоточный, — кивнул граф, — отдыхайте.

— Там сейчас водолазы труп поднимут, — напомнил полезный околоточный.

— Это наверняка пропавший сотрудник из наружного наблюдения, — сказал граф.

Они прошли в трюм, поглядеть на диковинные находки, трюм по традиции был переделан в популярное жилище, однако совершенно диковинного вида. На стенах висели странные прямоугольники чёрного цвета, с горящими красными огоньками, на столе лежали странного вида книги, открыв одну из них, граф почувствовал, как внутри неё зажужжал моторчик, а экран озарился текстом, только его было видно как альбом. Потыкав в кнопки, как на пишущей машинке, Нефёдов вызвал