— Добрый вечер ас-сайид Мехмет, — поприветствовал Эрик, — да, пожалуй.

Ещё посидев и успокоившись, советник пошёл к себе и крепко уснул, как всегда бывает после фирменного «сонного» кофе, а наутро бодрый и свежий, он отправился во дворец.

— Второй раз за три дня попадаете на первую полосу, — хохотнул Нефёдов, ткнув в пачку газет, — проводите вторую ночь за решёткой и ещё вас взяли в плен арапы. Смотрите, катитесь по наклонной.

— В карцере я так и не посидел, — усмехнулся Эрик, — смотритель выпустил меня, как уехал ректор.

— Мне доложили, — улыбнулся граф, — надо же позубоскалить, давно у меня такого деятельного заместителя не было. Ваши подвиги в спасении императора идут сразу после статьи о покушении на самого императора и портрет одинакового размера, заметьте — на первой полосе!

— Они перепечатали дурацкую картинку из замшелой статьи о Дьенбьенфу, — фыркнул, взглянув на полосу «Имперского голоса» советник, — картинка вранье: как я мог с кирасирским палашом в форме крепостного артиллерийского майора прыгать за борт? Мы были в комбинезонах, с фельдфебельскими погонами, с револьверами и полусаблями.

— Ну, полно те, бу-бу-бу, художник так видит героя и волосики чёрные как смоль навыдумывал и прядка неуставная по ветру развевается и ботфорты какие нарисованы, — издевался Нефёдов, — им какая разница, эполеты-погоны, мундиры-комбезы, главное чтоб красиво было.

— Я бы того художника по голове мольбертом ударил, может в его творчестве наступит перелом, — ворчал Эрик.

— Кстати о переломах, — развернул граф «Вестник университета», — на первой полосе, в жутких чёрных красках описан ваш бой с Усманом, статья называется «Стены университета снова опозорены». Я Усмана видел на трёх боях и заработал сто дукатов, как вам удалось?!

— Может я как-то несолидно выгляжу, — пожал Эрик плечами, — но многие забывают, что я супертяжеловес и могу нокаутировать человека равного или большего веса.

— А сколько вы весите? — полюбопытствовал граф.

— Шесть с половиной пудов, если в ботинках, — ответил советник, — а может уже больше.

— Да, со стороны не скажешь, — присмотрелся Нефёдов, — ваша вина — слишком умненьким выглядите.

— Так мне чёлку подрастрепать, глаза в кучку сделать, изо рта слюнку подпустить? — спросил Эрик.

— Не, нам такие сотрудники не нужны, — преувеличенно серьёзно нахмурился граф, — кстати, Соболева старшего и Шепеля выпустили, я лично извинился, такого правда наслушался, брат у министра транспорта знает всякие интересные выражения, аж заслушался, официальные извинения он не взял, так что отданы в газеты.

— Понять его можно, — вздохнул советник.

— Однако готовьтесь опять завтра ко второй-третьей полосе, — сказал граф.

— А что, нам опять сегодня предстоит подвиг? — спросил Эрик.

— Скучнее — официальное награждение в тронном зале, — вздохнул граф, — это в полдень, в четырнадцать ноль-ноль в магистрате вручат ключи от города и пушку, вернее завтрашний полуденный выстрел.

— Там ничего нигде не взорвалось или враги какие озоруют? — понадеялся советник.

— Увы, похоже, всех переловили, так, что придётся присутствовать, — покачал головой Нефёдов.

— Простите, — просунул голову в дверь давешний старичок из лаборатории, — у меня тут результаты пришли.

— И что же, милостивый государь мой? — спросил граф.

— Клише, с коих отпечатаны знакомые нам купюры, к фальшивым ассигнациям, изъятым давеча у басурманина отношения не имеют, — сняв и протерев очки сказал старичок, — сделаны фальшаки каким-то неизвестным пока способом: краска является ферромагнетиком, в сплаве со смолами и неизвестными полимерами, бумага подвергалась действию статического электричества, причём многократно и нагреву. Мне такого способа нанесения неизвестно, да и состав бумаги чудной, совершенно загадочные вкрапления, да ещё и радиационный фон повышенный.

— А хорошие новости есть? — спросил граф.

— Таки да, — кивнул эксперт, — обнаружена метка, предположительно дата, время и какой-то ещё код, скрытно присутствующий на купюре, по нему фальшак можно изобличить с помощью хорошего увеличительного стекла.

— Ну, хоть что-то, — кивнул граф, — сделайте памятку и разошлите по всем банкам.

— Ещё вчера разослал, — поклонился, вставая эксперт, — будет что-нибудь ещё, тотчас доложу.

— Вам пора на церемонию, — напомнила секретарша.

Они вышли не спеша в сторону тронного зала, по дороге к графу присоединилась его замечательная жена, в сопровождении дочек лет десяти. Они, замечательно беседуя добрались до малого тронного зала, где собрались придворные и журналисты, а так же отличившиеся в поимке преступников, в империи наказание и награды следовали незамедлительно, это вошло в поговорку, было несколько легко раненных гвардейцев со вчерашнего покушения.

Малый тронный зал являл собой произведение искусства и был понятно меньше, но роскошнее большого. В больших пространствах лепнина и маленькие детали не были видны и поэтому там громоздились монументальные элементы декора, здесь же всё было меньше и более детально оформлено. Потолок имел великолепную роспись плафонов, малахитовые колонны выгодно смотрелись на фоне позолоты, в сотнях зеркал отражались сотни картин, высокие окна с тяжёлыми шторами выходили на море и давали великолепную панораму. Паркет был, как всегда начищен до зеркального блеска, из драгоценной древесины были выложены затейливые узоры. Трон, гордость империи, был сделан из материалов, привезённых из самых разных уголков империи и разительно отличался от трона в большом зале, где помпезное сооружение, отлитое из корон побеждённых врагов, подавляло размерами. Малый трон был своим, домашним, здесь происходили все приёмы подданных, в троне каждый мог увидеть частичку своей земли.

Церемониймейстер, заслышав полуденную пушку, дал отмашку, грянул оркестр, гвардейцы взяли на караул, награждаемые прошли к трону, где уже находился император. Он спустился вниз и начал раздавать награды, подносимые на алых подушечках: графу и Эрику достался редчайший орден Имперской службы, учреждённый специально для раскрывших заговор против государства, этот орден ценился гораздо выше банального ордена Заслуг перед отечеством, положенного чиновникам. Так же их наградили орденами Кавалеров почёта, что было понятно, чем ещё награждать за спасение императорской семьи? Императрица вручила советнику орден Драгоценного жезла, тоже награду редкую и почётную, само собой ещё тройной месячный оклад, в довершение ещё повысили до тайного советника третьего класса. Как ни крути, так внезапно начавшаяся служба приносила неплохие плоды, обычным порядком пришлось бы потратить лет шесть, чтобы добиться такого статуса. Церемония завершилась и постепенно малый тронный зал освобождался, к графу подошёл жандармский капитан и что-то ему нашептал.

— Нас спасли, — сказал он Эрику, — прямо как заказывали — убийство, измена, в общем как вы