Эрик учредил так же отделы, благо ранее все занимались всем, а теперь сотрудники были закреплены за отделами по иностранным делам, по внутренним делам, образован финансовый отдел, политический отдел и ещё много других специализированных подразделений. До этого просто были сотрудники, поднаторевшие в каких-то областях, им дела и скидывали, а в промежутках они занимались всем, чем ни попадя, теперь же, начальники отделов, набрали себе наиболее опытных сотрудников по своему направлению и дела пошли гораздо лучше и быстрее. Ещё Эрик заказал всем уменьшенную копию абордажного револьвера, с меньшим калибром и укороченным в два раза стволом.
Граф взирал на нововведения с одобрением, не мешая делать службу «параллельной и перпендикулярной», как он выразился. Самые заковыристые и вычурные дела всё равно рассматривали они с Эриком, так, что, как заявил Нефёдов: «пока мне достаются самые интересные расследования, не дающие скучать, а рядовые делаются сами собой, чего ещё желать?». Имперские служащие часто грешили косностью и негибкостью, но не тайная служба, каждый день сталкивающаяся с новой угрозой. Так, что обновление, тем более идущее на пользу все только приветствовали, ни скандалов, ни отставок не произошло, в курилках обсудили нововведения и перестановки, да на том и порешили. Перестроенное управление привыкло, а к исходу второго месяца казалось, что так работали всегда.
— Совет тянул-тянул и таки лишил принца и его шайку всех привелегий, включая пропуск во дворец и возможность аттестоваться на великого князя, — сказал граф, — урок дуракам будет.
— Мягко конечно, — вздохнул Эрик, — с другой стороны малолетние дурни, наказать реальным сроком, ещё руки на себя наложат.
— А матерям каково! — махнул рукой граф, — впрочем, лишение аттестации дело поправимое, сам лишался.
— Вот новость, — удивился Эрик, — уместно ли будет поинтересоваться за что?
— Уместно-уместно, известный анекдот, вы тогда были маленьким, — усмехнулся Нефёдов, — вызвал на дуэль министра почтовой связи через три дня после объявления войны. Жена у него была дивная красавица, общительная и весёлая девица, а министр тряпка и рохля, как они сошлись, уму непостижимо. Его задирали все мужланы, а её кавалергарды и гвардия окружали на любом балу, однако даже полнамёка на вольности усмотреть взыскательному глазу не удалось. Однажды, молодой, подающий надежды гвардеец в моём лице, отчего-то решил, что с ним говорили намного любезнее, чем это допускается этикетом. Амурные мучения совсем запутали голову, им помогла пара-тройка бутылок шампанского и вот я понимаю, что напротив меня её муж, разгневанный насколько, насколько мог разгневаться такой спокойный человек и уже секунданты несут пистолеты. Его выстрел прошёлся много дальше, мой порвал ему сюртук, наутро головная боль, раскаяние, через три дня ссылка в действующую армию с лишением аттестации.
— Да, поворот, — кивнул Эрик, — а как же министр?
— Участвовал ещё в нескольких дуэлях, — рассказал Нефёдов, — был ранен, уехал в провинцию на родину, подав в отставку и там был убит, пытаясь разнять пьяную драку.
— Не судьба значит, — сказал Эрик, — а его жена?
— Графиня Нефёдова? — усмехнулся граф, — вышла замуж за героя войны, подполковника гвардии.
— Так это ваша жена?! — удивился Эрик, — но как вам удалось встретиться?
— После ранения, я отлёживался в госпитале, неподалёку от их имения, а она работала врачём, — сказал граф, — мы не узнали друг-друга, будучи совершенно другими людьми.
— Воистину замечательная история, достойная романа, — сказал Эрик.
За это время силами разных ведомств были обнаружены пять дыр, откуда лезли фальшивомонетчики, их нашли в основном по распространяемым фальшивкам, разослав ориентировки по банкам. Фальшивок оказалось гораздо больше, чем показалось на первый взгляд и становилось с каждым днём всё больше, многих полицейских и военных чиновников взяли под наблюдение по подозрению в получении взяток такими фальшивками. Так же подняли полицейские отчёты о необычных ограблениях и нападениях, где применяли странное оружие или методы вскрытия замков, их тоже оказалось немало, пришельцы многократно наследили своими скорострельными карабинами и диковинными приборами. Дыры находились в разных частях империи, с переменным успехом закончились попытки захватить пришельцев: одни с боем отступили без потерь в дыру, четыре группы удалось отсечь и блокировать, три из них пришлось уничтожить, а последнюю частично захватили в плен, однако захваченные пришельцы изловчились подорвать себя. Захваченной техники накопилось десять возов, пришлось даже расширить лабораторию и набрать ещё три десятка сотрудников, инженеры и учёные не успевали цокать языками и записывать хитрости вражеской техники, кое-что с одобрения императора направили прямиком на заводы. Правда, над какими-то решениями инженеры посмеялись, так даже при их дедах уже не делали.
Вскоре начальник лаборатории пригласил графа и Эрика поглядеть на успехи. Глядеть пришлось в лаборатории, поскольку имперские хитрецы установили сумасшедшей мощности генераторы и смогли с их помощью и помощью кучи наспех разработанного оборудования, все дыры собрать в одну и переместить её в особый зал лаборатории. Начальник уверил, что если где-то откроют новую дыру, об этом тотчас станет известно и в считанные минуты можно будет её перетянуть в лабораторию и закрыть.
Дыра, диаметром в пару сажень, без каких-либо рам и обрамлений просто висела в воздухе на уровне колена, ни гудения, ни других звуков, лишь лёгкая рябь временами. Из дыры тянуло холодным воздухом с запахом дыма и химикалиев, виднелся край пруда, над ним дыра и висела, наблюдалась дорожка с фонарями, деревья, похоже было на какой-то парк. Там менялось время суток, проходили разные люди, пробегали спортсмены, двигались мамаши с колясками, кричали дети, лаяли собаки, попытки привлечь их внимание ни к чему не привели, по всему с той стороны дыры видно не было. Оказалось, предприимчивый начальник лаборатории послал уже в дыру сначала крысу, поглядел как она выплыла, выбралась на берег и убежала, за ней отправил добровольца-пластуна из егерей, его доклад и заслушали.
— Стало быть, это мир очень похожий, — начал егерь — низкорослый крепыш, весьма неприметный даже в лаборатории, — воздух, запахи, ощущения, никакого дискомфорта, будто к тёще в Ипатово ездил. Говорят по-нашему чудно, хотя вполне чисто, немного построение фраз отличается
