С Горюновым Василий встретился на конспиративной квартире в центре Котляра. На город уже опустилась ночная тьма. Редкие уличные фонари освещали лишь перекрестки, да окна жилых домов добавляли немного света. Ивлиев, вжимая голову в плечи и прикрываясь поднятым воротником летней вельветовой куртки, прошел нужный дом, а потом резко, как будто что-то неожиданно вспомнив, повернул назад и прибавил шаг. Этот хитрый маневр, направленный на то, чтобы засечь возможную слежку, был одним из многих в арсенале капитана. В свое время он прослушал курс лекций и участвовал в нескольких практических занятиях по ведению скрытого наблюдения, а также по обнаружению наблюдения за собой. Сейчас он оказался в ситуации, когда все эти знания пришлось восстанавливать в памяти и постепенно использовать на практике.
Конспиративная квартира располагалась на втором этаже. Дверь открыл сам Горюнов, приложив палец к губам. Значит, хозяйка квартиры дома, просто ушла в дальнюю комнату, как того требовал порядок. Вообще-то, по правилам оперативной работы, на время встречи она должна была покинуть квартиру, чтобы не слышать разговора и не увидеть в лицо того, с кем встречается Горюнов. Видимо, здоровье сдавало у бабушки, и Олег Николаевич пошел на это незначительное нарушение.
— Пойдем на кухню, — сказал он Ивлиеву. — Чайку хоть попьем, а то я как савраска без узды весь день. В желудке комок от бутербродов. Борща бы похлебать настоящего. Со сметаной.
— Можно в ресторан пойти, — пожал плечами Василий.
— Иди, иди, шутник!
— Так что стряслось, товарищ майор? — садясь на табуретку за круглым кухонным столом, спросил Василий.
— Дело одно неприятное, — разглаживая складки на клеенке, произнес Горюнов. — Здесь под городом есть закрытая шахта. Ее после войны еще не запустили. Так вот вчера туда приехали рабочие во главе с главным инженером для проведения каких-то подготовительных работ. Их на территории встретила группа националистов. Произошло что-то вроде стихийного митинга, на котором выкрикивались откровенно антисоветские лозунги. В итоге рабочих так и не пустили к оборудованию, а главному инженеру еще и голову разбили камнем.
— Главному инженеру шахты? — насторожился Ивлиев.
— Да, ему. Ты знаешь его дочь Татьяну. Она работает в той самой больнице, где ты лечился после ранения.
— Знаю, — кивнул Василий и опустил голову. — Догадываюсь теперь, зачем вы меня вызвали. Непонятно только, чем эта стычка заинтересовала НКВД. Здесь полгорода, как я вижу, ругают новую власть. Слишком сильна была все эти годы антисоветская пропаганда. А многие старики вообще не привыкли к тому, что область теперь находится в составе СССР.
— Вот ты и ответил на все свои вопросы сам, — невесело улыбнулся Горюнов, вытащив из кармана носовой платок и промокнув свой большой бритый череп.
— Да я не о том, Олег Николаевич. Есть ведь оперативники, кто курирует эти предприятия, им и разбираться, кто там с националистами связался и чего добивался.
— Не хочешь заводить отношений с Татьяной, стыдишься ее использовать в оперативных целях? — прищурился Горюнов и посмотрел Василию в глаза.
— Ну… конечно, вы правильно поняли меня, — нахмурился Ивлиев, понимая, что сейчас выглядит перед майором не как офицер-фронтовик и бывший оперативник Смерша, а как мальчишка, вчерашний школьник. — Я, конечно, приказ выполню, но и вы должны меня понять…
— Господи, хоть ты меня уволь от этих объяснений! — поморщился майор. — Все такие моралисты, а я упырь какой-то. Ты по уставу обязан мои приказы выполнять. А форму и методы работы будь добр подбирать сам, как тебе подсказывает твой долг офицера. Детский сад какой-то.
— Извините, — пробурчал уязвленный Ивлиев. — Вы же меня знаете, Олег Николаевич. Я приказы выполняю всегда. Просто… вы для меня не только начальник, вы же мой фронтовой командир, друг, можно сказать. Вот я и поделился сомнениями с вами, как с единственным близким мне человеком на всем свете.
— Ладно, Вася, перестань, — вздохнул Горюнов. — Все мы устали. Такую войну на плечах вынесли, все мечтали о мире, надеялись, что возьмем Берлин, и светлое будущее тут же наступит. А оно вот… за этими стенами. Кровь и мразь. И мы с тобой по колено во всем этом. Это наш с тобой долг перед людьми. Перед матерями, женами и детьми малыми, которым нужно светлое будущее построить, и от нечисти землю для них расчистить. Так-то!
— Хорошо, что от меня требуется? — вздохнул Ивлиев.
— Восстанови с Татьяной Белецкой дружеские отношения. Действуй по обстоятельствам. Тебя же никто не заставляет сделать ей ребеночка, а потом бросить ее одну. Думай, как с ней строить отношения. И как получить достоверную информацию через цепочку: она — ее отец — шахта 16-бис.
— Вы кого-то из участников того инцидента на шахте задержали?
— Разумеется. Сигналов было много, и задержанных много. Сутки без передышки мы проводим допросы, но основная масса людей испуганно отнекивается и ссылается на то, что все были взвинчены, никто ничего не помнит. А если кто-то что-то сказал, так это в запале, и его слова неверно передали доблестным сотрудникам территориальных органов НКВД.
— Но там же наверняка были люди из националистического подполья, — предположил Ивлиев. — Явно спланированная акция. Вы ведь говорите, что рабочих заняться ремонтом оборудования на шахте они так и не пустили.
— Да. И теперь там дежурит усиленный наряд милиции.
— Значит, завтра можно снова отправлять туда ремонтников и пусть они делают свое дело? Или не так все?
— Отправлять нельзя, — покачал Горюнов головой. — Мы должны разобраться в том, кто зачинщики, кто поддержал эту провокацию, а кто просто пошел на поводу. Ну и, естественно, кто не имел отношения к этому антисоветскому митингу.
Ивлиев вышел на улицу и посмотрел на звездное небо над головой. Ясная ночь. Ясная и тихая. А вот ситуацию на шахте 16-бис ясной никак не назовешь. Подождите-ка! Василий даже остановился, настолько ему показалась интересной новая мысль. Жаль, она не пришла ему в голову чуть раньше и не удалось посоветоваться и обсудить ее с Олегом Николаевичем.
С одной стороны, акция подполья имеет четкую направленность: не допустить открытия шахты, подорвать экономику области и промышленность отрасли в республике. Звучит красиво,
