— Как вам представление, Вячеслав? — вкрадчиво поинтересовался Эванс. — Думаю, вам не очень понравилось, не так ли?
— Послушайте, вы напрасно издеваетесь над ним. Поверьте, знай я координаты месторасположения базы, я сказал бы вам их еще там, на вездеходе. Я не геройствую, я просто не знаю. — Пытаясь оттянуть неизбежный конец, Широков начал говорить без остановки. — Я знаю, что база находится в одной из точек на хребте Гаккеля, но где именно, мне неизвестно. Я не могу связаться с базой, для этого у меня нет доступа в эфире. По открытому каналу они не общаются. Это было бы возможно, если бы мы смогли вернуться в лабораторию. Там есть радиостанция с выделенной линией. Секретная связь и все такое. Я мог бы попытаться отправить запрос. Если начальник центра и спецназовцы, что приехали из Москвы, еще не добрались до базы, все могло бы получиться.
— Вижу, наш план приносит успех. Вы уже начали обдумывать возможные варианты развития событий. Вернуться в лабораторию и связаться с базой по выделенной линии — неплохая идея. Жаль, что это невозможно, — перебил его Эванс. — Попробуйте придумать другой способ.
— Нет никаких других способов, — ответил Широков и тут же пожалел о сказанном.
Эванс повел плечом, и Тед продолжил истязания. Он извлек из-за пояса нож, поддел им ворот рубашки Худошина и одним движением вспорол его, после чего дернул части ворота в разные стороны, разорвав рубашку на две части.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — в ужасе завизжал Худошин.
— Посмотрим, какого цвета у тебя кровь, — спокойно объяснил Тед, поднося лезвие ножа к правому плечу пленника.
— Скажи им, что они хотят, Широков! Будь ты человеком! — взмолился Худошин. — Да, я скотина, я предатель, но я очень хочу жить! Помоги мне, Широков. Спаси мою шкуру!
— Стойте! — воскликнул Широков, как только первая струйка крови потекла по плечу Худошина. — Возможно, выход все же есть. Только прекратите эти издевательства. Это мешает думать.
— Погоди, Тед, — остановил наемника Эванс. — Дадим господину ученому время подумать. Только не особо долго размышляй, приятель. Мое терпение на пределе.
— Я понял, — оборвал его Широков. От осознания ответственности за чужую жизнь он на время потерял страх перед мучителями. — Не торопите меня.
Какое-то время в комнате висела напряженная тишина, потом Широков медленно заговорил:
— Экспедиционные вылазки в район хребта Гаккеля начались больше двух лет назад. Тогда мы ежемесячно выезжали в этот район, каждый раз расширяя радиус исследований. Весь хребет имеет протяженность около тысячи километров. Так как первоначально у исследований были другие цели, они проводились хаотично, вытекая из получаемых данных. Так уж вышло, что начало работ шло где-то от срединной отметки хребта. Мы прошли не более половины в обе стороны, когда сверху пришло распоряжение прекратить исследовательские выезды. Это произошло спустя десять месяцев с начала исследований. С тех пор вопрос о продолжении сбора материалов решался в верхах. Мы же занимались текущей работой. Но год назад начальник нашего экспедиционного центра сообщил мне о том, что работа по исследованию хребта выходит на новый уровень. Лаборатория номер три была засекречена, доступ к ней ограничен, и мы приступили к выполнению государственного заказа особой важности. В то же время на хребет было отправлено экспедиционное судно, изготовленное по спецпроекту. Сотрудники нашего центра в это посвящены не были. Ученых на судно отбирали в Москве. Лично я ни с одним из них даже не знаком. Начальник центра Валентин Бушуев — единственный из сотрудников основной базы бывал там.
— Пока ты не рассказал ничего, что могло бы продвинуть нас в определении нужных координат, — устав от долгих объяснений, оборвал Широкова Эванс.
— Напротив, я сообщил уже довольно много, — возразил Широков. — И, если вы предоставите мне карту и дадите слово, что больше не тронете Худошина, я укажу вам почти точное место расположения базы.
Эванс дал знак Теду. Тот вышел из комнаты и через минуту вернулся с картой. Поднес ее к лицу Широкова. Тот взглянул Теду в глаза и отвернулся.
— Что не так? — спросил Эванс. — Масштаб не тот или освещение недостаточное?
— Вы не услышали мое условие, — напомнил Широков. — Отпустите Худошина.
— Этого не будет, — сухо заметил Эванс. — Но могу обещать, что больше не трону его, если ты сделаешь то, что должен.
— Развяжите руки, — потребовал Широков.
— Зачем? — Эванс не был склонен выполнять требования Широкова без объяснений.
— Мне нужно будет произвести кое-какие расчеты, — объяснил Широков. — И еще хорошо бы получить линейку и карандаш. И воспользоваться столом.
— Развяжи его, — помедлив, приказал Теду Эванс. — Сделай, как он просит.
Убрав со стола все лишнее, Тед разложил на нем карту. Вернулся к Широкову, обрезал веревки и отошел в сторону. Ученый встал, с трудом разогнув затекшие ноги. Шаркая подошвами, добрался до стола. Взял протянутый Эвансом карандаш. Привычным движением проверил его на остроту и удовлетворенно кивнул.
— Есть линейка?
Тед снова вышел. Эванс наблюдал за тем, как Широков расправляет карту на столе, как изучает ее легенду в нижнем углу, где обычно обозначают масштаб.
Вернулся Тед. Широков вооружился линейкой и начал делать измерения, одновременно давая пояснения. Речь его звучала спокойно и уверенно, точно на лекции в университете.
— Итак, согласно данным, хребет Гаккеля расположен между котловинами Нансена и Амундсена и является продолжением Срединно-Атлантического хребта. Он практически полностью находится на территории мирового океана, не принадлежащего ни одному из государств. Вести научные изыскания там имеют право даже египетские бедуины, теоретически, конечно. Теперь переходим к подсчетам. Ввиду того, что всем необходимым передвижную базу снабжают через остров Шпицберген, можно предположить, что этот остров — ближайшая точка к искомым координатам. В противном случае для этой цели выбрали бы острова, целиком принадлежащие России, к примеру Землю Франца-Иосифа. Но коль вопрос был решен в
