Он прервался на середине фразы, а я не рискнула ответить. Мое лицо надежно скрывал шлем, но голос выдал бы меня. Я жила в чудесном, волшебном сне, но теперь проснулась, и явь оказалась мрачной.

Несколько минут мы оба молчали, потом Фиан заговорил снова:

– Ты ушла в воображаемый мир и оставалась там, пока не услышала в новостях про военных?

– Да, – подтвердила я. – Когда я пыталась вспомнить, где же Кеон, моя голова не хотела об этом думать, но я заставила себя и вдруг… Казалось, я схожу с ума, будто живу сразу в нескольких реальностях. Вымысел противоречил тому, что я знаю о своей настоящей военной семье. Мой брат намного старше Кеона, у меня есть еще и сестра, и потом… потом я вспомнила, как генерал сказал мне, что родители…

Фиан ответил не сразу:

– Невероятно. Ты казалась такой сильной, такой уверенной, будто тебе никто не нужен – ни я, ни кто-то другой, но у тебя, как и у остальных, есть свой предел. – Внезапно он сменил тон на деловой: – Значит, нам надо решить, что делать дальше.

– Я думала об этом и уже решила. Уйду с курса. Весь раскоп слышал, что мы помолвлены, значит, об этом ребята точно узнают, но для тебя лучше, если никто не обнаружит, что я обезьяна.

– Перестань называть себя так!

– Я вонючая обезьяна, уродский неандер, тупой выродок, – зло выплюнула я. – Неважно, как меня назовут, но для тебя будет лучше, если одногруппники об этом не узнают. План такой: мы возвращаемся, я в кои-то веки говорю всем правду – что моих родителей убили, – после чего пакую вещички и исчезаю. Все решат, что я рванула в Каппу. Я не возвращаюсь, и ты придумываешь какую-нибудь легенду. Притворись, что я умерла, а что именно случилось – военная тайна; или что я завербовалась в армию и пошла в академию.

– А на самом деле?

– Про-мама, наверное, сможет устроить мне перевод на курс университета Земли. На литературу или что-нибудь в этом духе, где на меня никто не наткнется.

– Но ты же любишь историю! – не понял Фиан. – У тебя глаза загораются, когда ты говоришь… Так притворяться никто не может.

– Мне нельзя на другой курс доистории, – объяснила я. – На раскопе Нью-Йорка я привлекла к себе слишком много внимания. Кто-нибудь обязательно узнает во мне девчонку из «Асгарда-шесть».

– С курса ты не уйдешь, – заявил Фиан.

Я мотнула головой:

– Я не могу вернуться и продолжать врать. Просто не выдержу больше, да и не получится. Даже если сама не запутаюсь, все равно как-нибудь выяснится, что я инвалид. Чистая случайность, что я до сих пор не встретила кого-нибудь, кто узнал бы меня как инвалида по Периферии Нью-Йорка или другим раскопам. Подозреваю, помогла смена фамилии во время церемонии чествования, но летать – значило напрашиваться на разоблачение.

– Почему? Чем это плохо?

– Фиан, ты вообще понимаешь, как мало здесь пилотов? Когда я семь месяцев назад работала на Периферии, на оба нью-йоркских раскопа был всего один профессиональный пилот. Наверное, среди всех археологов здесь найдется еще два-три любителя, которые могут помочь в случае чего. Профессиональный пилот собирался в отставку и проводил полное обновление карты Периферии перед уходом. Я уговорила его заодно обучить меня.

Я покачала головой:

– Сам подумай. Командный центр до сих пор не нашел ему замену и теперь еще больше обычного заинтересован в пилотах-любителях. Кто-нибудь или проверит мою историю полетов, или просто упомянет мое имя на Периферии. И знаешь что? Там никогда не слышали о девчонке из военных Джарре Телл Моррат. Единственная лицензия пилота, выданная на Периферии за последние три года, получена девушкой-инвалидом, которую, по странному совпадению, тоже звали Джаррой. После чего им хватит пары секунд, чтобы сообразить, в чем дело.

– То есть нужно исходить из того, что твоя инвалидность откроется, – задумчиво произнес Фиан.

– Именно! Значит, мне нужно уйти поскорее. Если новый пилот исчезнет, вряд ли кто-нибудь пойдет узнавать про нее на Периферию. Гарантий нет, но лучше я ничего предложить не могу.

– Я уже сказал, что ты остаешься на курсе.

Я уставилась на него. И, естественно, ничего не увидела. Невозможно понять, о чем думает человек в бронекостюме. Лица в шлеме толком не разглядеть, и даже поза в броне ни о чем не говорит – движения слишком ограничены.

– Фиан, я должна уйти. Иначе нечестно. Я обманом заставила тебя подписать помолвку с обезьяной. С этим уже ничего не поделать. Единственное, чем я могу тебе помочь, – это уйти.

– А я не уверен, что хочу этого, – возразил Фиан. – Конечно, я разозлился, когда узнал. Собственно, я до сих пор сержусь. Ты врала мне с самого начала. Может, потом ты и сама во все это верила, но… – Он помолчал, а потом попросил: – Джарра, мне нужно все обдумать, а для этого я должен понимать, что именно произошло. Расскажи мне все с самого начала. Я уже запутался, кто существует на самом деле, кто придуман, что ты знала в начале, что ты обнаружила потом. Мне нужно все разложить по полочкам у себя в голове. Прошу, объясни.

– Зачем? Это ничего не изменит.

– Джарра, несколько часов назад я был безумно счастлив, а сейчас у меня вся жизнь наперекосяк. Разве я не заслужил объяснений?

– Долго придется рассказывать.

– Нам еще долго ехать, – пожал он плечами.

Вот я и рассказала Фиану все, начиная с сумасшедшей обезьянки в комнате в Следующем шаге, а он просто сидел и слушал. К тому времени, когда я закончила, по общему каналу то и дело что-то объявляли. Группы прибывали на третий перекресток, и штаб отправил две земные команды провести первичный осмотр места катастрофы.

– Похоже, среди нас немало групп с Земли, – сообщил Фиан. – Впрочем, это, наверное, естественно.

И все?! Я рассказала ему всю свою сумасшедшую эпопею, а он не пытается меня придушить, не орет на меня, вообще и слова сказать не хочет? Он, по меркам археологов, практически погоду обсуждает. Какого хаоса это значит?

Мне хватило секунды осознать, что Фиан прав и поступает разумно. Мы приехали спасать людей, а для этого нужно работать в паре разметчик-страховщик, а не драться друг с другом. Когда военные из «Солнечного-5» окажутся в безопасности, Фиан сможет орать на меня сколько угодно. Но не сейчас. Я заставила себя ответить:

– Ну, очевидно, мы, обезьяны, не сбегаем с планеты при закрытии порталов.

– Перестань называть себя обезьяной, иначе я начну называть себя крысой, – сказал Фиан. – Хорошо, что осталось много специалистов-землян. Как мы будем раскапывать в этом снегу? Камней не видно, как ты сможешь их размечать?

– Думаю, там, где рухнул корабль с раскаленными от входа в атмосферу щитами, снег немного подтаял, – заметила я.

– Ну да,