Иссетт в восторге, но лично я не верю ни единому слову. Уже не одну сотню лет ученые пытаются найти лекарство, и, полагаю, работать им еще столько же.

Я инвалид и останусь им навсегда.

Я никогда не смогу стать военной, но у меня есть история и Фиан. Думаю, это важнее всего. Есть одна старая присказка, еще из времен доистории, так вот она отлично отражает мои чувства: «Два из трех – уже неплохо». На самом деле иметь две вещи из трех – очень, очень хорошо.

Фиан говорит, что это может быть даже лучше шоколадного мороженого, так что, пожалуй, закончу я писанину и дам ему доказать свою правоту.

КОНЕЦ

Благодарности

Посвящается моему мужу, с благодарностью за его помощь и поддержку.

Также хочу поблагодарить Криса Моргана – за то, что заставлял меня отнестись серьезно к своему творчеству, – моего агента Яна Друри и моего редактора Эми Маккаллох.

Бонус 1

Иссетт, лучшая подруга Джарры

Это была моя последняя вечеринка в одном из интернатов Больницы Земли. Я давно мечтала об этом. В полночь начнется две тысячи семьсот восемьдесят девятый год, мне и моим друзьям исполнится по восемнадцать, мы по закону станем взрослыми. Завтра соберем вещи и послезавтра разъедемся. Директриса не сможет больше нам приказывать, нянечки – нас доставать, не надо будет следовать строгим правилам. Свобода!

Я была ужасно взволнована и в то же время напугана. Мы наконец будем свободны, но придется оставить позади все, что мы знаем. Наша группа из девяти ребят, вместе прошедших все три ступени – ясли, Дом и Следующий шаг, – разделится и отправится на учебу в разные университеты. К полуночи, когда все запели «За дружбу старую до дна», я была готова расплакаться.

– Ты знаешь, сколько лет этой песне? – спросила Джарра. – Ее пели тысячу лет назад, еще в тысяча семьсот восемьдесят восьмом!

Я застонала. Мы с Джаррой всю жизнь были лучшими подружками, я очень ее люблю, но ее одержимость историей сводит меня с ума. Я ей тысячу раз говорила, что для меня это скука смертная. Я заткнула уши руками:

– Плохая Джарра! Это вечеринка, а не урок истории!

– Но это же потрясающе! – Она никак не могла утихомириться. – Роберт Бернс написал…

Я схватила свой стакан газировки, выплеснула на нее, чтобы заставить замолчать, и разрыдалась. Мы с Джаррой спали на соседних кроватках в Яслях, жили в соседних комнатах весь Дом и весь Следующий шаг. Она не только сводила меня с ума историей, она утешала меня, когда я горевала, спасала, когда я вляпывалась в неприятности, и, когда нужно, всегда была рядом.

Я думала обо всех вечерах, когда мы с Джаррой засиживались допоздна, хихикая над известными актерами, жалуясь на учителей и нянечек и споря каждый раз, как только речь заходила о родителях. Я тосковала о своих, гадала, у какой звезды они живут, надеялась, что они сожалеют о решении поручить меня опеке Больницы Земли, чтобы избежать клейма выродка в семье. Я мечтала о том, как когда-нибудь увижусь с ними, а Джарра разражалась гневными тирадами в адрес своих родителей, настаивая, что никогда не захочет встречаться с людьми, отказавшимися от новорожденной.

А теперь я собиралась изучать медицину в университете Земли-Европы, а Джарра затеяла безумную аферу – попасть на внеземной курс историков и обмануть их, заставив поверить, что она такой же нормал, как и они. Мы, конечно, будем перезваниваться и встречаться время от времени, но это совсем не то, что жить в соседних комнатах.

Джарра иногда невыносима, но я буду ужасно по ней скучать.

Бонус 2

Фиан, одногруппник Джарры

Все представлялись по очереди. Я слушал имена и чувствовал себя странно подавленным. Я годами воевал с отцом, настаивая, что хочу заниматься историей, а не естественными науками. Потом были месяцы споров из-за того, что я подал документы на Асгард в секторе Гамма, вместо того чтобы пойти на отстойный истфак университета своей родной планеты в Дельте. Последняя битва разразилась, когда родители обнаружили, что все подготовительные курсы по истории проходят на Земле, чтобы начать изучение с доистории, когда люди только там и жили. Отец полдня ругался, что я только зря потеряю время на планете, где живут одни обезьяны. Даже мама, кажется, обеспокоилась.

Я упрямо стоял на своем и вот наконец попал на курс, о котором мечтал, но сейчас… Я представлял себе это тысячи раз, и реальность не дотягивала до моих ожиданий. Я не учел, что придется обитать в примитивном куполе с уныло-серой мебелью из флексипласа и такими же унылыми серыми флексипласовыми стенами, но что на самом деле разочаровывало, так это группа. Я воображал, как буду вести беседы с увлеченными людьми, которые любят историю не меньше меня. Думал, что студенты будут более дружелюбными и открытыми, чем жители пуританского сектора Дельта. Даже втайне надеялся встретить девушку, которая будет не такой, как дельтанки, негодующие, стоит парню захотеть большего, чем подержаться за руки.

А вместо этого получил одну смущающе красивую и уверенную в себе альфийку и парочку наводящих страх студентов из Беты. Все остальные казались такими же тихими и сдержанными, как мои бывшие одноклассники-дельтанцы: вставали, кое-как проборматывали свое имя и родную планету и торопливо садились обратно. Мне все больше казалось, что я зря сюда поступил.

Я и головы поворачивать не стал, когда представлялась последняя из девушек, и не слушал, что она говорила, пока мое внимание не привлекли слова: «Я люблю историю, однако она плохо сочетается с военной карьерой».

Я развернулся на стуле посмотреть на нее и услышал, как парень из Беты поддразнил:

– В жизни не встречал военных! Что делает девушка из военных, когда ее целует мужчина?

Она смерила его холодным взглядом:

– Зависит от обстоятельств. Если он сначала вежливо попросил, и я согласилась, то я целую его в ответ. Если он был невежлив или не принял отказа, то я отшвыриваю его в другой конец комнаты, тонко намекая, что ему следует поучиться манерам.

Я удивленно поглядел на девчонку, увлеченную историей, на ее полное страсти лицо, на роскошно встрепанные волосы – и понял, что не зря сюда приехал.

Обернувшись к парню на соседнем стуле, я спросил шепотом:

– Как ее зовут?

– Джарра, – ответили мне.

Примечания

1

Old Lang Zine – Auld Lang Syne (рус. «Старая дружба» в пер. Маршака) – шотландская песня на стихи Роберта Бернса, написанная в 1788 году. Известна во многих странах и чаще всего поется при встрече Нового года, сразу после полуночи.

2

«Морж и Плотник» Льюиса Кэрролла (перевод Евгения Туганова).