– Экипаж, к бою, – скомандовал, закаменев лицом, Серышев. – Степа, осколочный в ствол, следом готовь еще один. И люк задрай. Начинаем по…
– Командир, погоди, – подал голос башнер, завозившись с люком. – Вон еще едут, сигналят чего-то. Непонятно. Спешат, что ль, куда?
Выругавшись, Василий развернул бронеколпак и прижался к налобнику.
Сзади и на самом деле приближался небольшой двухосный броневичок, следом за которым двигался в точности такой же, что застыл поперек дороги, полугусеничный БТР. Оба транспортных средства визгливо сигналили клаксонами, видимо, приказывая немедленно расчистить путь.
«Не знают про аварию, вот и бибикают, – автоматически отметил лейтенант. – И не похоже, что это нас новая колонна догнала, определенно сами едут, вон как торопятся. Ну, и чего делать?»
– Всем внимание! Витя, будь готов рвануть с места. Степа, зарядил? Люк не запирай, наблюдай за тылом, я пока на грузовик наведусь. Спокойно, мужики, не дергаемся!
Водители броневиков, и маленького, и большого, наконец, поняли, что дорогу им никто освобождать не собирается, и остановились метрах в тридцати. Из полугусеничного тут же посыпался десант, споро растянувшись по обочинам.
– Похоже, начальство какое-то прибыло, – комментировал Анисимов, наблюдавший за происходящим сквозь неплотно прикрытый люк. – Фрицы наружу выползли, дорогу оцепили. Ага, вон и из первого броневика кто-то вылазит. В фуражке. Точно начальство! Командир, сам глянь!
Закончивший наводить пушку чуть пониже затянутого тентом кузова – танк стоял удачно, так что даже не пришлось ворочать башней, что могло встревожить фашистов, – Серышев снова приник к окулярам. Выбравшийся из колесной бронемашины немец, нахмурившись, несколько секунд разглядывал заляпанную грязью корму «тридцатьчетверки», после чего наклонился к откинутой низкой дверце, что-то сообщив сидящим внутри. Выпрямившись, коротко отмахнул пехотинцам – двое солдат, на ходу сдергивая с плеч карабины, тут же подбежали, пристроившись чуть позади. И неторопливо двинулся к танку, отмахивая в такт движению затянутой черной перчаткой рукой. Вторую он держал вдоль туловища – раненый, что ль, оттого и руку бережет?
Участники дорожно-транспортного происшествия тоже смекнули, что прибыло начальство рангом куда выше собственных командиров, мигом прекратив суетиться. Навстречу, на ходу оправляя шинель, торопливо, почти бегом, двинулся тот самый офицер, что с мрачным видом курил на обочине. Василий хмыкнул: судя по всему, встретиться им предстояло в аккурат возле борта «тридцатьчетверки». Нет, на войне всякое случается, но чтобы такое? Ей-ей, бред какой-то! Может, прямо сейчас и долбануть? Сначала по грузовику, затем, развернув башню, по гостям, а дальше – как и планировали? Хотя, нет, погодим пока:
– Степа, бери автомат. Если фрицы станут наше внимание привлекать, высовывайся смело, сразу они стрелять не станут. Как скомандую, вали этих двоих – и ныряй обратно. Приготовились!
Приехавший на бронетранспортере офицер обошел «тридцатьчетверку» с левого борта и остановился у забитых глиной катков, разглядывая нанесенный на башню тактический номер. К этому моменту Василию уже удалось разглядеть его погоны – витые, серебристые, но без каких-либо знаков различия. Память почти сразу подсказала и звание – аж целый майор. А вот идущий навстречу, судя по «лысым» погонам, оказался всего лишь лейтенантом. Ну да, все верно, кем еще может быть старший грузовой машины, не гауптманом же?
Майор меж тем протянул руку, видимо, собираясь похлопать по броне, но тут же отдернул: танк по самую башню был забрызган грязью, где свежей, где вчерашней, уже успевшей подсохнуть. Жестом подозвал одного из пехотинцев сопровождения – с полувзгляда уяснив, что от него требуется, фриц пару раз гулко брякнул в борт затыльником приклада: мол, вылезайте, спите вы там, что ли?
Глубоко вздохнув, Серышев скомандовал внезапно охрипшим голосом:
– Степ, давай. Люк потом задраить не забудь, если в грузовике и взаправду снаряды, может тряхнуть.
– Понял. – Скрипнув массивной створкой, Анисимов по грудь высунулся наружу.
– Sie sind dort was, eingeschlafen? Wer Sie solche?[24] – задрав голову, сварливо осведомился майор, без особого подозрения разглядывая чумазую физиономию башнера. Ну да, все верно, с первого взгляда никак не определишь, кто он такой. А что шлем русский? Так мало ли – танк, вон, тоже определенно не немецкий.
Подошедший лейтенант, козырнув старшему по званию (тот лишь отмахнулся, даже не повернув головы), тоже с любопытством уставился на Анисимова.
– Woher sind Sie im allgemeinen erschienen? Solcher Panzer in der Kolonne war nicht![25]
Поскольку немецкий Степан знал ничуть не лучше ротного, он, разумеется, ровным счетом ничего не понял. Знакомыми оказались лишь два слова – «панцер» и «колонне» – «танк» и «колонна», это-то ясно. А если сложить с определенно вопросительной интонацией этого фашистского хлыща, то можно предположить, что он спрашивает, откуда они тут появились. Ну, и кто они вообще такие, ясен пень. Что он еще спросить-то может?
Поскольку никаких конкретных приказов, как именно себя вести, башнер от командира не получал, да и вообще, через пару секунд немцу предстояло отправиться на тот свет, Степан, коротко пожав плечами, просто ответил:
– Ну, так понятно кто. Русские мы, танкисты, сам же видишь…
– Was?! – на миг ошалел майор. – Was hast du gesagt?![26]
– Да и хрен с тобой… – оборвал дискуссию Анисимов, рывком вскидывая выдернутый из люка «ППД». Оружие простучало короткой очередью, отшвырнувшей от танка обоих немцев. Досталось и фрицу, что колотил в борт прикладом. А вот второй пехотинец успел в последний момент сигануть в сторону, пули лишь подкинули невысокие фонтанчики грязи на месте, где он только что стоял.
«Повезло, – мельком подумал Степан, ныряя в спасительный полумрак башни и задраивая люк. – Значит, живи, гад, после встретимся».
Избавившись от ненужного более автомата, дернул из укладки унитар, как и приказывал товарищ лейтенант, осколочно-фугасный.
И в этот момент танк выстрелил.
Цыганков не ошибся: пострадавший в аварии «Опель» и на самом деле перевозил боеприпасы. Причем, судя по силе взрыва, загружен он оказался, что называется, под завязку. «Тридцатьчетверка» тяжело качнулась, приняв лобовой проекцией ударную волну, Василия ощутимо приложило о казенник. По ушам, даже сквозь шлемофон, долбануло, все-таки до цели было от силы два десятка метров. На месте грузовика вспухло разлетающееся какими-то клочьями и обломками огненное облако, оптику заволокло дымом, а девятитонный бронетранспортер сбросило с шоссе и перевернуло, вмяв внутрь один из бортов. Из стоявших по обочинам пехотинцев и вовсе никто не уцелел, фрицев просто
