Наморщив лоб, Серышев кивнул, припоминая:

– Вроде было такое, да. Ты еще в эти руины зачем-то лазал.

– Лазал, – согласился Виктор. – И кусок кумача приволок, ты просто не заметил. Он все одно с одной стороны обгорел сильно, местным без надобности, а нам мог пригодиться, чистое же хэбэ, руки от мазута оттирать или еще для чего. Вот мы его на броню и кинем: флаг-то у фашиста в основном тоже красного цвета, а сверху на нас никто смотреть не станет. Можно еще и башню пушкой назад повернуть, но не уверен, что это дельная мысль. Стрелять-то нам, скорее всего, как раз вперед придется, а пока обратно разворачивать станем, время потеряем.

Несколько секунд лейтенант молчал, обдумывая неожиданное предложение товарища. А что – вполне может и получиться. Вот только:

– Вить, ну а в колонну-то кто нас пустит? Даже с этой тряпкой сверху?

Танкист снова улыбнулся:

– Да легко. Они ж не сплошным потоком идут, вон, пока разговаривали, уже два разрыва было. Нам всего-то и нужно, чтоб дорога метров на триста расчистилась – до поворота как раз примерно столько и есть. Движок на малых оборотах не сильно шумит, как наблюдатель махнет, за полминуты танк из леса выведу. А на следы немцы вряд ли внимание обратят, не до того им будет. Да и грунтовку они гусеницами вон как перелопатили. Как тебе план?

– Дерьмовый, – честно сообщил лейтенант. – Вот только, боюсь, ничего лучшего все равно не придумать. Хорошо, давай попробуем по-твоему. Торчать тут – все равно смерть, рано или поздно заметят…

Убедившись, что шоссе расчистилось, башнер коротко отмахнул рукой, отступая в сторону. Коротко рыкнув дизелем, «тридцатьчетверка» рванула вперед, сбрасывая под гусеницы накиданные на броню ветки. Цыганков не обманул: для того, чтобы вывести танк на дорогу, ему потребовалось всего секунд сорок. Кое-как замаскировав образовавшуюся на обочине проплешину парой загодя срубленных кустов, Анисимов споро взобрался на броню, привычно нырнув в башню. Прежде чем прикрыть створку люка, Степан убедился, что кумачовый отрез зафиксирован достаточно крепко. Точнее, два отреза, один спереди, чуть прикрывая маску пушки, другой сзади. Мехвод говорил, что обычно фашисты укладывают флаг на крышу МТО, но сейчас важно, чтобы алую материю было видно как раз таки с земли, а вовсе не с неба.

Первый километр «тридцатьчетверка» прошла почти на максимальной скорости, нагоняя хвост вырвавшейся вперед гитлеровской колонны. Когда же метрах в пятистах замаячили вражеские бронемашины, Цыганков убавил газ – теперь главным было удержаться примерно на такой дистанции. Вряд ли фрицы постоянно назад оглядываются: с чего бы вдруг? А если кто и посмотрит, то что увидит? Ну, танк, ну одиночный. Отстал, бедолага, вот и нагоняет камрадов. А что никак догнать не может, так мало ли? Может, поломка была серьезной, вот движок и не позволяет нормальную скорость развить. Опознать их с такого расстояния тоже непросто, поскольку весьма сомнительно, чтобы все поголовно немцы могли с первого взгляда определить силуэт русского танка… особенно не ожидая этого. Та самая инерция, мать его, мышления, о которой Виктор говорил!

Сзади пока тоже никто не подпирал, лишь однажды, обойдя танк по узкой обочине, пронеслась парочка заляпанных грязью по самые шлемы мотоциклистов. Ну, как пронеслась? Скорее, осторожненько протарахтела мимо, предварительно сбросив скорость, чтобы не улететь в придорожные кусты на мокрой глине и с искренним любопытством пялясь на «трофейный» панцеркампфваген. Серышев было напрягся, готовясь к худшему. И даже хотел чуть подвернуть башню, однако опытный вояка Цыганков рыкнул в ТПУ: «Не дергайтесь, тарщ лейтенант, если что, гусеницами сработаю. А вот высунуться из башни да ручкой им помахать не помешает. Только очки для маскировки наденьте».

Опустив на лицо «консервы», напряженный как струна Василий откинул башенный люк и высунулся наружу. Первый мотоцикл к этому моменту уже вырулил на дорогу, второй как раз двигался параллельно танку. Встретившись взглядом с сидящим позади водителя фрицем в практически таких же, как и у него, противопыльных очках, лейтенант пару раз вяло махнул рукой – «мол, все в порядке, свои». Как ни странно, подействовало: фашист расплылся в широкой щербатой улыбке и что-то прокричал. Василий в ответ похлопал себя ладонью по шлемофону, показывая, что не слышит. Немца это, как ни странно, вполне удовлетворило: зачем-то отмахнув рукой вперед, он отвернулся. И мотоцикл, выбросив клуб сиреневого дыма, лихо обошел танк, догоняя ведущего.

– Ну вот, Вась, а ты переживал, – прогудел в наушниках голос мехвода. – Ничего они не заподозрили, точно говорю!

– Они-то, может, и не заподозрили, – буркнул в ответ ротный, усаживаясь на свое место, – зато я чуть не обосрался. А уж как хотелось по гадам из автомата полоснуть! Ни один бы не ушел!

– Да брось, командир, чем они нам опасны? Сказал же, случись чего, намотал бы на гусянку – даже не пикнули. Хотя, конечно, шуметь пока не рекомендуется, это факт. Нам до развилки еще переть и переть.

Впрочем, до поворота, откуда можно было попытаться рвануть к своим, добраться не удалось. Километра через полтора пришлось снова сбросить скорость, а после и вовсе остановиться. Причиной чему стала вовсе не излишняя подозрительность гитлеровцев или ошибка советского экипажа, а самая что ни на есть банальная авария. То ли зевнул не выдержавший должную дистанцию мехвод замыкающего колонну бронетранспортера, то ли виноватым оказался водила идущего впереди грузовика с противотанковой пушкой на прицепе, но полугусеничный «Ганомаг», подмяв под себя «Pak 35/36» и выворотив автомашине фаркоп, раскорячился поперек и без того не слишком широкой дороги. Грузовик от удара тоже на месте не остался, вовсе съехав с грунтовки и уткнувшись тупорылым капотом в кусты. Несмотря на не слишком тяжелые последствия ДТП, вокруг было достаточно людно: суетились водители, решая, как с минимальными потерями для техники растащить машины, небольшими группками стояли довольные возникшей передышкой пехотинцы. Офицер в приплюснутой фуражке нервно курил на обочине, с раздражением глядя на подчиненных: видать, решал, что и как докладывать, чтобы не остаться крайним.

По мере их приближения все больше немцев оборачивалось, привлекая внимание товарищей, в сторону танка, и с удивлением разглядывая нежданного гостя, поскольку не узнать с расстояния нескольких десятков метров русский «Pz. 34» было нереально. Пока, правда, не проявляя особой тревоги. Офицер тоже уставился на приземистую громадину, едва не выронив из пальцев сигарету.

– Песец! – коротко прокомментировал возникшую проблему Цыганков. – Приехали, мать их фашистскую! Парикмахеры, млин, кто их только рулить учил! Вот это уже проблема, командир, причем серьезная. Серьезнее некуда. Сейчас нами точно заинтересуются. Чего делать станем?

– По обочине пройдешь? – спросил, ворочая колпаком панорамы, Василий. – По правой?

– Пройду, – кивнул механик-водитель. –