• прекрасный письменный набор старого лака, отделанный золотом и выполненный в виде несессера, все принадлежности из золота;

• два сувенира, один из красного лака в виде фигурки, оправленной в золото, и другой – из золотой эмали;

• великолепная пара серег-жирандолей из очень больших бриллиантов, окруженных малыми;

• перстень с цилиндрической оправой весом тридцать гран».

Общая стоимость украденного оценивалась примерно в полтора миллиона ливров.

В полном смятении мадам Дюбарри приняла неразумное решение придать этому событию как можно более широкую огласку и назначить вознаграждение в сумме двух тысяч луидоров (сорок тысяч франков золотом) в надежде возвратить украденные драгоценности.

Объявление было напечатано на бумаге форматом в одну восьмую листа в количестве нескольких сотен экземпляров и разослано по Франции и за границей в полицейские участки и ювелирам. Затеянное местными властями расследование продвигалось черепашьим шагом. Досужие обыватели высказывали самые нелепые предположения, вплоть до того, что мадам Дюбарри сама инсценировала кражу своих украшений. Однако 15 февраля она получила из Англии письмо, извещавшее ее, что драгоценности найдены, а воры схвачены. Украшения были помещены на хранение в банк «Рэнсон, Морланд и Хэммерсли», а похитители заключены в тюрьму лондонского Сити.

События разворачивались следующим образом.

8 февраля к лондонскому торговцу бриллиантами Лайону де Саймонсу явились два незнакомца, предложившие за смехотворную цену два бриллианта. Торговцу уже попалось на глаза объявление о краже у мадам Дюбарри. Однако он решил не возбуждать подозрение своих посетителей, а спросил, нет ли у них на продажу других ценностей. Когда те ответили утвердительно, де Саймонс предложил им прийти на следующий день, а сам известил мирового судью Сити, сэра Натаниэла Паркера Форта.

На следующий день продавцы заявились уже впятером и выложили драгоценности, точно соответствовавшие описанию украденных у мадам Дюбарри. Этого было достаточно, чтобы упечь всю компанию в тюрьму. В шайке состояли французы Жан-Батист Леве, Жозеф Амон, Якоб Моше, Жозеф Абрахам и англичанин Джозеф Харрис. В результате обыска в их жилище обнаружили еще ряд драгоценностей, которые также были помещены на хранение в банк «Рэнсон, Морланд и Хэммерсли». Было возбуждено уголовное дело, и графине надлежало приехать в Лондон, дабы опознать драгоценности и подтвердить их принадлежность ей.

Как только мадам Дюбарри получила письмо, подписанное Натаниэлом Фортом, она немедленно решила ехать в Англию. Герцог де Бриссак, чувствовавший за собой некоторую вину в том, что в ночь кражи уговорил ее остаться в Париже, взял на себя все дорожные расходы и отрядил для сопровождения своего адъютанта, шевалье д’Эскура. Графиня в установленном порядке запросила муниципалитет Лувесьена о выдаче ей загранпаспорта, без каких бы то ни было осложнений получила его и отправилась в путь в сопровождении ювелира Руэна и четырех слуг.

Лондонский посредник

В Булони графиню ожидал сам мистер Форт.

Натаниэл Паркер Форт принадлежал к той категории людей, которые подпадают под разряд «темные личности». Форт был выходцем из семьи с ирландскими корнями, среди его предков числился сподвижник казненного короля Карла I; в молодости он изучал право на родине, но в двадцатилетнем возрасте убыл в континентальную Европу, где после некоторых скитаний по Испании и Франции осел в Париже. Там англичанин занялся торговлей лошадьми и экипажами и очень скоро приобрел известность в кругах аристократов, увлекавшихся охотой и лошадиными скачками. Форт был несравненным наездником и знатоком всех тонкостей верховой езды. Когда в 1776 году в Булонском лесу состоялись первые скачки, устроенные по английскому образу и подобию, победителями стали лорд Форбс и Форт.

Во главе когорты любителей английских лошадей и скачек стоял младший брат короля, граф д’Артуа, являвший собой самого настоящего англомана. Его поместье в Ренси представляло собой натуральный английский оазис на французской земле: слуги, лесники, кучера и конюхи были выписаны с берегов туманного Альбиона, даже псарь со сворой гончих собак прибыл оттуда же. Не отставал от графа и его кузен герцог Шартрский (после смерти отца унаследовавший титул герцога Орлеанского), один из богатейших людей королевства. Форту, неглупому, остроумному и утонченному, удалось втереться в доверие к этим сиятельным особам, что пришлось весьма кстати английскому послу лорду Стормонту. Его задачей было разузнать, в какой степени Франция тайно оказывает помощь боровшимся за независимость колониям в Америке. Форту удалось настолько очаровать даже ключевых сотрудников министерства иностранных дел, что по ходатайству министра графа де Морепа ему был присвоен ранг чрезвычайного посланника при версальском дворе, причем назначение было подписано министром лордом Нортом и двумя госсекретарями. Правда, оплачивались услуги Форта весьма скромно, на расходы ему положили всего-навсего одну тысячу фунтов в год, к тому же еще и в собственном отечестве к нему относились с нескрываемым подозрением.

Его это ни капельки не смущало, параллельно он зарабатывал хорошие комиссионные на торговле всем, чем угодно. Обстоятельства тому благоприятствовали как никогда ранее, ибо в Лондоне издавна не угасала мода на все французское, а во Франции начало укореняться поветрие на все английское – в частности, напоминаем, украшенную драгоценными камнями и золотом мужскую верхнюю одежду носили лишь при версальском дворе, а самым последним криком моды стали темных расцветок фраки и сюртуки. Вообще, не режущая глаз элегантность английских денди начала помаленьку вытеснять фальшивый блеск аристократии, пребывающей в фазе ее заката. Так, французы охотно раскупали английские гравюры на меди, а на Британских островах Форт без труда сбыл девятьсот бутылок шампанского, произведенного в имении своего друга, маркиза де Силлери.

Во Франции с началом революционных событий этот человек заслуженно получил репутацию английского шпиона. Посол Франции в Лондоне маркиз де Лалюцерн прямо извещал свое правительство, что Форт занимается «подстрекательством революционных волнений». Кроме того, он создал в королевстве целую сеть тайных агентов. Сам же Форт предпочел переселиться в Лондон, где проживал с семьей в престижном квартале, стал мировым судьей графства Миддлсекс и был членом правления недавно созданного страхового общества «Вестминстер сосайети». Тем не менее под личиной благопристойного гражданина в нем уживались дух ирландского авантюриста, железная воля и холодный расчет. Он никогда не упускал случая прибрать к рукам то, что плохо лежит, и отнюдь не исключением в его деятельности являются истории об испарившихся в неизвестном направлении деньгах, собранных из последних средств обнищавших французских дворян на организацию побега Людовика ХVI в Нормандию, пропаже чрезвычайно ценной мебели из особняка герцога Орлеанского в Лондоне, перешедшего его наследникам, и тому подобное.

Графине Дюбарри Форт уже был известен. Предположительно, она познакомилась с ним во