Он обхватил мою руку своими, и его тепло с током крови разлилось по клеточкам моего тела. А краем глаза я заметил Эдмунда: оставаясь по-прежнему внимательным и участливым, он не сводил с нас взгляда. Нет, не с нас — с меня. Он меня видел.

Тао

Я провела в библиотеке целый день. Читала книги, старые научные статьи, смотрела фильмы на потрепанном экране в подвальном кинозале. Хотела убедиться. Многое из прочитанного мы проходили в школе, и в моей памяти всплыли уроки по природоведению и скорбный тон нашего учителя, такого занудного, что со временем мы окрестили его уроки скуковеденьем. Нам, малышам, не под силу было переварить то несметное количество фактов, что нам пытались скормить. Когда учительские глаза в сеточке морщин обегали нас, мы отворачивались к окну и придумывали, на что похожи облака в небе, или следили за стрелками настенных часов, подгоняя их к моменту, когда прозвенит звонок на перемену.

И вот теперь я погружалась в сведения, которые учитель в свое время пытался вложить в наши головы. Некоторые даты я помнила до сих пор.

2007-й. В этом году у трагедии появилось официальное название: Синдром разрушения пчелиных семей.

Однако все началось намного раньше. Я нашла фильм о развитии пчеловодства в прошлом веке. После Второй мировой войны разведение пчел процветало. Лишь в США насчитывалось девять с половиной миллионов пчелиных колоний. Однако их количество уменьшалось как в Штатах, так и в других странах. К 1988 году количество ульев сократилось вдвое. Во многих местах пчелы начали умирать, в Сычуане, например, еще в восьмидесятых годах того же века. Но только когда катастрофа начала набирать обороты, когда в 2006-м и 2007-м о массовых исчезновениях пчел заговорили американские пчеловоды, имевшие по несколько тысяч ульев, — только тогда явление получило название. Возможно, потому что это произошло в США. В те времена, чтобы событие считалось важным, надо было, чтобы оно случилось в США. А на гибель китайских пчел никто не обратил внимания. В те времена так было заведено. Впоследствии все изменилось.

Синдрому разрушения пчелиных семей было посвящено множество книг. Я листала одну за другой, но однозначного ответа не находила. Споря о причине Синдрома, ученые так и не пришли к общему мнению. Судя по всему, причин было несколько, и первой стали ядовитые удобрения. В 2013 году отдельные пестициды попали под запрет в Европе, а чуть позже — и в других странах мира. Лишь США решили от них не отказываться. Некоторые ученые утверждали, что под влиянием яда навигационная система пчел вышла из строя и они утратили способность находить дорогу к улью. Содержащиеся в удобрениях яды разрушали нервную систему насекомых, массовое сознание цепко держалось за гипотезу о том, что в смерти пчел виноваты эти яды, что и повлекло их запрет. Однако результаты исследований были довольно неоднозначны, а запрет пестицидов обернулся великой трагедией. Насекомые-вредители год за годом атаковали урожай, что привело к нехватке еды. Выяснилось, что без пестицидов сельское хозяйство обречено. Положительные же результаты запрета оказались ничтожны, и пчелы продолжали исчезать. По данным на 2014 год, в Европе исчезло около семи миллиардов пчел. Были и те, кто утверждал, что яд по-прежнему воздействует на пчел. Однако прислушивались к этому мнению лишь единицы, так что по истечении испытательного периода запрет на пестициды сняли.

Впрочем, возлагать вину исключительно на пестициды было бы ошибочным. Существовала и еще одна напасть — варроатоз. Впиваясь в тело пчелы, крошечный паразит под названием «клещ Варроа» высасывал из насекомого лимфатическую жидкость и служил переносчиком вируса, который удалось обнаружить лишь много позже.

Третья причина крылась в резком потеплении. Климат на земном шаре постепенно менялся, а с 2000 года скорость этих изменений резко увеличилась. Лето становилось все более сухим и жарким, цветы быстро засыхали, и пчелы гибли без нектара. Суровые зимние холода тоже убивали пчел. А еще к их гибели приводили дожди. Подобно людям, в дождливую погоду пчелы сидели дома, и дождливое лето означало для пчел медленную смерть.

Роковую роль сыграло и однотипное сельское хозяйство. Для пчел мир превратился в одну огромную зеленую пустыню: засаживая бесчисленные километры земли одной и той же сельскохозяйственной культурой, люди уничтожали природное многообразие. В своем развитии человек семимильными шагами шел вперед. Пчелы за ним не поспевали. И исчезали.

Без пчел тысячи гектаров сельскохозяйственных угодий обратились в бесплодные земли, цветущие поля не приносили ягод, а на деревьях не вызревали фрукты. Овощи, фрукты и плоды, к которым человечество издавна привыкло, — яблоки, миндаль, апельсины, лук, брокколи, морковь, черника, орехи и кофейные зерна — сделались роскошью.

К 2030 году заметно сократилось и производство мяса, выращивать достаточное количество кормовых культур люди больше не могли. От молока и сыра жителям земного шара тоже пришлось отказаться, так как скот перестал давать молоко в прежних объемах. Если раньше люди лелеяли мечту заменить нефть биологическим топливом, то теперь об этих планах можно было забыть: производство растительного сырья напрямую зависело от опыления. Это заставило людей вернуться к невозобновляемым источникам энергии, что, в свою очередь, усугубило глобальное потепление.

Примерно в это же время рост населения прекратился. А затем нас стало меньше. Впервые в истории численность человечества сократилась. Наш вид вымирал.

Последствия Синдрома по-разному сказались на разных континентах. Первым рухнуло сельское хозяйство в США. Американцы, в отличие от китайцев, так и не научились опылять растения вручную. Их рабочая сила была недостаточно дешевая, работали американцы мало и выносливостью тоже не отличались. От иммигрантов толку также не было: их требовалось кормить, и хотя по трудолюбию и стойкости они и превосходили американцев, но еды производили лишь немногим больше, чем съедали сами.

Синдром разрушения пчелиных семей в США привел к всемирному продуктовому кризису, и на тот же период пришлась массовая гибель пчел в Европе и Азии.

Последней жертвой кризиса пала Австралия. Я нашла снятый в 2018 году документальный фильм, в котором рассказывалось, что на Австралию возлагал надежды весь мир. Клещ Варроа сюда не добрался, и, судя по всему, местные пчелы легче переносили пестициды, чем где бы то ни было в мире. На пасеках Австралии по-прежнему выводили здоровых пчел, и со временем пчеловодство здесь стало приносить отличную прибыль. Мало того — Австралия стала центром апиологии и исследований в области опыления.

Как это случилось, никто не знал, но в одно весеннее утро 2027 года пасечник из Эйвон-Вэлли заметил, что в его ульях не все ладно. Марк Аркадьефф занимался производством экологического меда. В работе он соблюдал все правила: возил пчел на опыление нечасто, и за один раз всего по нескольку ульев, действовал осмотрительно и благоразумно,