Сдав сессию, я ненадолго поехала на дачу, но мне было уже тяжело добираться туда. К тому же на даче не было московских «удобств». Да и мама продолжала на меня дуться. И я вернулась в раскалённую Москву в свою квартиру на Смоленской набережной, где уже, к счастью, был закончен ремонт.

Таракан Серёжа

К концу лета я начала готовиться к осенней сессии, которая начиналась в сентябре. Я сидела за столом – писала и печатала подборки стихов, занималась контрольными работами практически по всем предметам. Моя киевская подруга Света предлагала прислать свои работы, но мне хотелось учиться всё-таки не формально, а по-настоящему, поэтому я пыхтела и писала сама.

Чувствовала себя я уже соответственно сроку беременности – шёл седьмой месяц. Ребёнок вовсю шевелился, дрыгал ножками, переворачивался, в общем, давал о себе знать. Живот рос. Спать было трудно. Но, главное, появилось состояние, похожее на депрессию. С одной стороны, давило чувство одиночества, с другой стороны – противоположное состояние: нежелание общаться с друзьями и знакомыми.

Мои все были на даче – и мама, и Вася, и отец, и племянник. В доме стояла тишина.

И тут неожиданно появился ОН – большой чёрный таракан. Вообще я терпеть не могу всей этой живности – тараканов, клопов, мух, комаров. Жутко, брезгливо их боюсь…

Но этот был каким-то особенным существом: большой, просто огромный, и какой-то, не по-нашему, не нахальный. Потом, вспоминая про этого таракана, я подумала, а может, я случайно в чемодане привезла его из того же Лаоса? Он вёл себя спокойно и вежливо – выползал из кухни, проползал весь, очень длинный, коридор и вползал в комнату, где я сидела за столом и работала. Увидев меня, он останавливался, и я понимала, что он смотрит именно на меня, шевеля усищами. Самое удивительное, что я его совсем не боялась, и он не вызывал у меня омерзения. Наоборот, когда он приползал, становилось спокойно и не так одиноко. Но долго выдерживать его «взгляд» я всё-таки не могла. Немножко поговорив с ним, я вытаскивала из вазы полевой цветок, и, как пастух хворостиной, гнала его назад на кухню. Он послушно полз. А на другой день опять появлялся. И я радовалась его визитам. Я назвала его почему-то Серёжей.

Вот так в обществе Серёжи я и прожила до 12 сентября. (Жизнь моего маленького друга закончилась трагически – вернувшись с дачи, кошка Мурка его съела: я не успела остановить домашнего хищника!)

В ночь с одиннадцатого на двенадцатое сентября я сидела за пишущей машинкой и перепечатывала набело контрольную по истории КПСС, которую злобная «училка» не приняла у меня, сославшись на то, что «слишком уж много опечаток»!.. Как ни уговаривали её девушки из деканата, чтобы она проявила гуманность к беременной женщине, – бесполезно. И вот я сидела ночью и печатала.

Уже потом выяснилось, что на сносях нельзя ни печатать на машинке, ни строчить на швейной машинке – какая-то особая вибрация, которая может способствовать «выдавливанию плода». Но кто же нас, будущих мам, об этом предупреждает заранее?!.

Двенадцатого утром я проснулась и почувствовала дискомфорт. Болел, тянул живот. Я позвонила врачу из 27-го роддома, у которой наблюдалась всю беременность, и рассказала ей о своём состоянии. Она мне сказала, что, если не пройдёт, завтра нужно ехать и ложиться на сохранение. Я спросила у неё, а не могут ли это быть схватки? «Ты ведь уже рожала. Сама-то как думаешь?» – ответила она. Я ей сказала, что никак не думаю, потому что не помню, как это было двенадцать лет назад. «Думаю, вряд ли схватки – срок ещё маленький, всего семь с половиной месяцев. Но если что – не вызывай „Скорую“, а то увезут в другой роддом, а вызови такси и поезжай к нам», – проинструктировала она меня на прощание. И велела лежать, никуда не ходить и прислушиваться к себе.

Я поняла, что с таким трудом заново перепечатанную контрольную в институт я уже не смогу отнести. И по совету врача легла.

А потом вспомнила, что вечером с дачи приедет Васенька, а в доме нет хлеба. И я пошла в булочную. И получилось как в анекдоте: «Ни фига себе за хлебушком сходил!..» Купила хлеба, а потом подумала, что Вася очень любит пироги с капустой, и надо пойти и эту самую капусту купить. В овощном магазине была большая очередь. Я встала. Но минут через пять поняла, что погорячилась, вышла из очереди и поползла домой.

Дома я набрала номер вызова такси, назвала адрес и фамилию. На другом конце провода ответили, что нужно ждать «в течение часа». «Девушка, миленькая, это Наталья Варлей с вами говорит (я редко пользуюсь своей фамилией, но тут уж пришлось – от безысходности!), пожалуйста, поскорее – человек рожает!» Девушка поинтересовалась: «А кто у вас рожает?» – «Я!!!»

«Ой, сейчас пришлю машинку!» – заволновалась диспетчер.

Роддом № 27

В это время в квартиру вошёл Вася. Он помог мне собрать нужные вещи и усадил в такси. Хотел ехать провожать меня, но я представила себе, как он выбирается почти ночью из забытого богом района, где находится роддом № 27, и уговорила его остаться дома.

В приёмном отделении меня долго и недобро допрашивала с пристрастием полусонная и, на мой взгляд, не вполне трезвая санитарка. Она никак не могла взять в толк, почему меня привезли к ним в роддом, если не по «Скорой». А больше ни одной живой души, которой я могла бы объяснить «почему», – не было. Ни криков рожениц, ни плача младенцев не было слышно в этом, как будто вымершем, заведении.

Наконец где-то открылась и тут же закрылась дверь. И стало понятно, что за этой дверью идёт веселье, гуляет компания. Как потом выяснилось, праздновали день рождения кого-то из медицинского персонала: а что ж не попраздновать – рожениц нет. Поздний вечер, пятница – уже почти суббота…

И вдруг, некстати, я припёрлась.

Со стороны двери, за которой шла гульба, подошел молодой и, похоже, тоже не сильно трезвый врач. Он, слава Богу, меня внимательно выслушал, даже всё вроде бы понял. Сказал, что врач, у которой я наблюдалась всё это время, сегодня выходная, будет только послезавтра. Бегло осмотрел меня, отправил в предродовую палату, сказав при этом, что у меня в запасе ещё много времени, и отправился обратно в свою весёлую компанию. И до утра ко мне никто не подходил…

Когда я закричала, что у меня отошли воды и я рожаю, мне издалека ответили: «Рано!» Когда я поняла, что ещё немного, и будет поздно, я поднялась и сама пошла в