– И что вас так взбаламутило? – поинтересовалась Мила, глядя, как Посадская и Бестужева мечутся по кубрику.
– А то ты сама не слышала? – вскинулась Елизавета, но тут же сдулась под недоумевающими взглядами близняшек. Мария же печально вздохнула.
– Кажется, кое-кто пренебрег поиском информации, – констатировала Вербицкая, одарив Громовых сожалеющим взглядом. – А ведь вы первые попали в ученичество к Кириллу.
– Ученичество… – Лина, нахмурившись, побарабанила пальцами по крышке тумбочки. – Ошибаешься, девочка. Когда отец с дедом решили отдать нас в обучение, мы с сестрой нашли все, что возможно, по теме личного ученичества. И именно поэтому я не понимаю, что вас так взбудоражило в речи Кирилла.
– Значит, вы нашли не все, – неожиданно резко отозвалась Посадская, одновременно кладя руку на плечо недобро прищурившейся Марии, которой явно не понравилось обращение Лины. Почувствовав, как сжалась рука Елизаветы, Маша, собиравшаяся, кажется, высказать все, что думает о снисходительном тоне собеседницы, медленно выдохнула и, чуть качнув головой, расслабила плечи. Рука Елизаветы тут же исчезла, а сама Посадская обернулась к Ольге: – Расскажи им.
– Хорошо, – медленно произнесла Бестужева и, окинув взглядом насторожившихся близняшек, тряхнула головой. – Итак. Насколько я понимаю, когда глава рода объявил свою волю, вы ограничились поиском сведений об обычаях личного ученичества и только. Я права?
– Можно сказать и так, – кивнула Мила. – Большего нам было не нужно.
– Понятно. Наверное, будь я на вашем месте, и сама ограничилась бы лишь этой информацией. Но поскольку изначально подразумевалось, что наши с Кириллом отцы откроют совместную школу, я вынуждена была изучить этот вопрос значительно глубже. А Елизавета с Марией…
– Меня родня заставила экзамен сдавать по этой теме, прежде чем глава рода отпустила к Кириллу в ученицы, – призналась Посадская.
– Профессиональная деформация, – безразличным тоном произнесла Мария, но увидев, что ее не поняли, пояснила: – Батюшка любит повторять, что владеющий информацией владеет миром. Приходится соответствовать.
– Это все, конечно, познавательно, но давайте все же поближе к сути, – ожидаемо вспылила Мила.
– Уже перехожу, – невозмутимо кивнула Ольга. – Но начну с теории. Как вам известно, сейчас существует несколько систем обучения одаренных. Первая – государственная. Она нам не особо интересна, поскольку прежде всего рассчитана на даровитых мещан, планирующих идти на государеву службу. Плюсы государственной школы просты и понятны. Единый стандарт обучения и соответственно такой же стандарт экзаменов. Минусы – чрезмерно узкая или, напротив, слишком широкая специализация и соответственно обучение, нацеленное не на личное развитие ученика, а на массовый и, главное, единообразный результат. Как следствие, большая сложность с полным раскрытием дара каждого отдельно взятого ученика. Вторая – учеба в роду или в родовых школах. Классическая форма обучения для отпрысков боярских родов и детей боярских. Именно родовую школу собирались создать наши с Кириллом отцы, да и сам Кирилл с моим батюшкой говорил об этих планах не раз и не два. Здесь тоже есть плюсы и минусы. Плюс – в многовековых наработках и обучении не общей массы, а каждого ученика по отдельности с прицелом на получение бойца, максимально эффективного в бою. Но общее развитие дара остается на совести самого ученика. Экзамен на статус принимают признанные мастера, требующие не демонстрации стандартных наборов техник, а выкладки на все сто. Минусы… да черт с ними, все равно это не наш случай. А вот третий – наш. Личное ученичество. Здесь все просто и понятно. Учитель принимает на себя полную ответственность за учеников, взамен выводя их на обещанный уровень сил. В нашем случае на статус мастера Эфира. Экзамен на статус сдается мастерам, нанятым заказчиками. Плюсы – действительно индивидуальная работа с каждым учеником, минусы… скорее для учителя, поскольку если учеников завалят на экзамене, отвечать будет именно он. Здесь все ясно?
– Вполне, – кивнула Лина, придерживая готовую взорваться сестру. – Неясно, отчего вы вдруг засуетились.
– От того, что Кирилл озвучил дальнейшие планы. А именно – создание личной школы, – вздохнув, ответила Елизавета.
– Это четвертый вариант, который при желании легко превратить во второй, – поддержала ее Мария.
– И в чем проблема с этим «четвертым вариантом»? – осведомилась Лина.
– Для создания такой школы Кирилл должен получить признание как минимум трех уже существующих личных школ, – проговорила Мария.
– Полагаю, без участия учеников это невозможно, да? – спросила Мила.
– В точку, – кивнула Елизавета. – Признание можно получить лишь одним способом: провести состязание между учениками претендента на создание собственной школы и учениками существующих школ. Побеждать всех и вся ученикам претендента необязательно, но если побед не будет вообще, то кто пойдет в такую слабую школу?
– Зато чем больше побед, тем выше рейтинг, – поддакнула Мария.
– Ну, Кирилл понятно. Личная школа, имя и допинг для чувства собственной важности. А что нам даст участие в этом состязании? – спросила Мила.
– Подтверждение статуса. В вашем случае – гридней. – Раздавшийся от входа в кубрик голос Николаева заставил девушек вздрогнуть. – Кроме Марии и Ольги, разумеется. Первая уже достигла своего потолка, а второй выше старшего воя не подняться, но… я не думаю, что это их так уж расстраивает, правда?
– Ничуть не расстраивает, – подтвердила Вербицкая. – А как быть с мастерством в Эфире?
– Государственный экзамен или комиссия, подобранная вашими родителями, – пожал плечами Кирилл. – Не думаю, что после выхода в потолок это станет для вас большой сложностью. Скорее, сущей формальностью.
– И зачем тебе нужна эта самая личная школа? – задала вопрос Лина.
– Ну как же?! – делано удивился Николаев. – Сестричка же сказала: имя и допинг для моего ЧСВ.
– А если серьезно? – не поддалась на провокацию Громова, бросая предупреждающий взгляд на недовольно засопевшую Милу.
– Если серьезно, то Мария была совершенно права. Я намерен создать личную школу именно потому, что впоследствии ее несложно будет превратить в родовую, – ответил Кирилл. – Видите ли, при нынешних условиях и моих натянутых отношениях с Рюриковичами рассчитывать на то, что царская семья выдаст конфирмацию на создание родовой эфирной школы, не приходится. По крайней мере, я в это не особо верю. Да и слово «эфирная», как мы все успели убедиться, приносит лишь нервотрепку и проблемы. Про интерес августейшей фамилии ко всему, что содержит в названии слово «эфир», я вообще молчу. Лишнее беспокойство.
– Поэтому ты сказал Рогову, что планируешь создать школу для стихийников? – спросила Ольга.
– Точно, – кивнул Кирилл и улыбнулся. – Мои практики позволяют быстро выводить одаренных в потолок, и это тот плюс, который легко продвинет школу в лидеры… в узких кругах посвященных, разумеется. А то, что бо́льшая часть этих практик относится к эфирным… это же такая мелочь, правда?
– Зачем тебе вообще нужна эта самая личная школа? – вздохнула Бестужева.
– Мой отец дал слово твоему, и я это обещание подтвердил, – развел руками Николаев. – Когда мы разговаривали на эту тему с Валентином Эдуардовичем в последний раз и я признался, что не стремлюсь воплотить
