– Пэн, что это?

– Я хотел пойти и проверить, госпожа, но я не мог оставить вас в такое время.

Теперь Келси услышала глухой, невнятный стон, слегка отдаленный, словно идущий из коридора.

– Пойдем посмотрим.

– Думаю, это Кибб, госпожа. Он два дня как заболел, и ему становится все хуже и хуже.

– Чем заболел?

– Никто не знает. Может, простудился.

– Почему никто мне не сказал?

– Кибб не хотел, госпожа.

– Что ж, пойдем.

Она вывела его в коридор, где ничего не двигалось, только мерцали факелы.

В полумраке коридор становился вдвое длиннее: казалось, он тянулся на несколько миль от затемненной двери комнат стражников до хорошо освещенного аудиенц-зала.

– Сколько времени? – прошептала она.

– Полдвенадцатого.

Снова раздался глухой стон: приглушенная агония, на этот раз слабее, рядом с комнатами стражников.

– Булава не одобрит ваше появление там, госпожа.

– Пойдем.

Пэн не пытался ее остановить, отчего Келси почувствовала удовлетворение. Слабый факельный свет поблескивал из открытой двери одной из комнат почти в конце коридора, Келси прибавила шаг, ноги сами ее понесли. Свернув за угол, она оказалась в мужской спальне. Все, казалось, было темным, с небрежной отделкой, но Келси восхитилась аскетизмом комнаты: именно так она и представляла себе комнаты стражников.

Кибб, обнаженный по пояс, лежал на кровати, его лоб блестел от пота. Над ним склонился Шмидт, лекарь, которого Булава вызывал в чрезвычайных ситуациях. Элстон, Корин и Веллмер стояли у постели, Булава, скорчившийся в изножье, завершал картину.

Когда Келси вошла в комнату, лицо Булавы помрачнело, и он только пробормотал:

– Госпожа.

– Как он?

Шмидт не поклонился, но Келси не обиделась: эго ни в какое сравнение не шло с востребованностью врача. Он проговорил с сильным мортийским акцентом:

– Аппендицит, Ваше Величество. Я бы попробовал прооперировать, но это бесполезно. Он лопнет прежде, чем я успею его вырезать. А если вырежу предельно быстро, Кибб умрет от потери крови. Я дал ему морфин, чтобы унять боль, но больше ничего сделать не могу.

Келси в ужасе моргнула. Аппендэктомия считалась обычным делом для предпереходной хирургии, таким заурядным, что Лили оперировали машины, а не хирург. Но мрачное смирение на лице лекаря говорило само за себя.

– Мы пообещали заботиться о его матери, госпожа, – пробормотал Булава. – Устроили его как можно удобнее. Больше мы ничего не можем сделать. Вам не следует здесь находиться.

– Возможно, но и уходить уже поздно.

– Эл? – позвал Кибб. Его голос звучал невнятно, пробиваясь сквозь наркотическую пелену.

– Я здесь, придурок, – пробормотал Элстон. – И никуда не уйду.

Келси заметила, что Элстон держит Кибба за руку. Это выглядело забавным: маленькая рука Кибба, утонувшая в лапище Элстона, но она даже не смогла улыбнуться. Они все делали вместе, Элстон и Кибб, и Келси не могла припомнить, когда видела одного без другого. Лучшие друзья… но теперь, глядя на их сжатые руки, на агонию, которую Элстон так отчаянно пытался скрыть, мозг Келси подкинул ей третий и четвертый кусочки информации для размышления. Ни у Элстона, ни у Кибба не было женщин в Цитадели, а их комнаты соединялись.

Элстон молча на нее посмотрел, и Келси изо всех сил постаралась не покраснеть. Она обхватила вторую руку Кибба, сжатую в кулак. Его глаза были закрыты, зубы стиснуты, чтобы удержать очередной стон, на шее проступили жилы. Келси видела капельки пота, скатывающиеся по вискам и щекам в волосы. Почувствовав прикосновение ее руки, он открыл глаза и попробовал улыбнуться сквозь стиснутые зубы.

– Ваше Величество, – прохрипел он. – Я тирский королевский стражник.

– Да, – ответила Келси, не зная, что еще сказать. Язык сковала собственная беспомощность. Она просунула свою руку в его ладонь, чувствуя, как он нежно ее сжал.

– Мое почтение, госпожа, – Кибб улыбнулся наркотической улыбкой, и его глаза снова закрылись. Элстон задохнулся, отведя взгляд, но Келси не смогла. Шмидт, несомненно, был лучшим лекарем, которого Булава сумел отыскать, но он был только тенью прошлых поколений. Настоящей медицины больше не осталось: все кануло вместе с Белым кораблем, медперсонал сгинул, разметанный штормовыми волнами. Келси сейчас бы все отдала за одного из тех врачей! Она подумала о зверском холоде, который они, должно быть, вытерпели, барахтаясь в воде посреди Океана Господня, пока изнеможение не заставило их опуститься под воду. Под конец они, наверное, ужасно мучились. Холодный воздух, казалось, обвился вокруг Келси, и она беспомощно задрожала, ноги свело. Перед глазами начало темнеть.

– Госпожа?

Что-то врезалось Келси в грудь, да так сильно, что она ахнула. Если бы Пэн не поддержал ее сзади, она бы упала. Она сильнее сжала руку Кибба, пытаясь удержать его, откуда-то зная, что, если отпустит, заклинание нарушится и все будет потеряно…

Живот разрывало от боли. Келси сжала губы, но вопль зародился за зубами, и все тело протестующе выгнулось.

Невыносимое давление пронзило живот и, казалось, рвануло мышцы, растягивая их до предела.

– Держите ее! Следите, чтобы рот оставался открытым!

Чьи-то руки удерживали ее ноги и руки, но Келси едва ли их чувствовала.

Давление на желудок удвоилось, все возрастая, чувство походило разве что на усиливающийся визг чайника. Тело продолжало колотить, каблуки вонзились в пол, но внутренняя Келси находилась в тысячах миль отсюда, борясь во тьме Океана Господня, пытаясь не уйти под воду. Волна ледяной воды обрушилась на нее, сомкнувшись над головой, и Келси почувствовала горечь соли. Пальцы заставили ее рот открыться – откуда-то она знала, что они принадлежат Пэну – и нащупали язык, но все это казалось очень далеким. Существовали только расползающаяся агония в животе и парализующий холод, казалось, охвативший весь мир. Келси дышала неглубокими вдохами, пытаясь не подавиться вторгшимися в рот пальцами, удерживающими язык.

– Ты! Доктор! Иди сюда!

Теперь руки легли ей на плечи, оставляя синяки, с огромной силой удерживая ее. Руки Булавы, его лицо, раздираемое тревогой, зависло над ней, а он выкрикивал команды, потому что так Булава справлялся с кризисом. Иногда казалось, что кроме как давать команды он больше ни на что не способен.

Боль прошла.

Келси глубоко вдохнула и замерла. Через несколько мгновений руки на ее плечах расслабились, но не отпустили полностью. Она подняла взгляд и увидела, что все склонились над нею: Булава, Пэн, Элстон, Корин и Веллмер. Потолок над их головами казался мешаниной непонятных плиток. Пробормотав извинения, Пэн убрал пальцы из ее рта. Келси чувствовала себя легкой, чистой, словно кровь заменила вода. Вода из родника возле коттеджа, такая кристально чистая, что они брали ее для приготовления пищи прямо из озерка. Неестественный холод ушел, и Кесли стало тепло, почти дремотно, словно ее завернули в одеяло.

– Госпожа? Вам больно?

Келси все еще сжимала что-то твердое: руку Кибба. Она села, чувствуя, как Пэн сдвинулся, чтобы придержать ее за плечи. Кибб лежал неподвижно, его глаза теперь были закрыты.

– Он умер?

Шмидт наклонился к Киббу, и его руки запорхали под восхищенным взглядом