– Когда он настанет, этот Лучший мир? – спросила Лили.
– Не знаю, – ответила Дориан. – Но, думаю, уже скоро.
В воскресенье Лили пришлось покинуть Дориан, чтобы сходить в церковь, и она всю службу не находила себе места, едва ли слушая проповедь о греховности бездетной женщины, хотя священник как всегда смотрел прямо на Лили и других отступников, затесавшихся в его паству. Грег положил руку Лили на спину, пытаясь засвидетельствовать сочувствие, как она полагала, но странный блеск в глазах мужа ее встревожил. Конечно, Грег что-то задумал, и, разумеется, ничем хорошим это не кончится.
На мгновение она задумалась, вдруг он собрался с нею разводиться: даже после Фревеллских Законов правительство все-таки облегчило жизнь богатым руководителям, желающим избавиться от бесплодных жен. Однако теперь Лили начинала видеть и то, чего не понимала раньше: для Грега она была собственностью, а Грег был не из тех, кто швыряется активами, пусть и подпорченными. Интересно, изменится ли что-нибудь, когда она станет безнадежно бездетной.
«Веселенькие мысли, бздунишка», – прошептала Мэдди, и Лили зажмурилась. С тех пор, как Дориан перекатилась через бетонную стену в их сад, Мэдди, казалось, была повсюду, всегда готовая поделиться своим мнением. Но обычно это было не то, что хотелось услышать Лили.
После церкви Грег велел своему водителю, Филу, отвезти их в клуб. Обед в клубе был воскресной традицией, но Лили хотела бы с него отпроситься. Сегодня мысль о друзьях казалась почти невыносимой. Лили хотела вернуться в детскую к Дориан, попытаться разгадать тайну Лучшего мира. Когда они выехали с церковной парковки, Грег нажал кнопку, поднимающую перегородку между ними и Филом. Лили испугалась, увидев сияющие от счастья глаза мужа.
– Я нашел доктора.
– Доктора, – осторожно повторила Лили.
– Он не дешевый, но у него есть лицензия, и он готов это сделать.
– Что сделать?
– Вживить тебе кое-что.
Лили не сразу поняла, о чем он говорит. Слово «вживить» напомнило ей об имплантатах, и мозг автоматически переключился на бирку в плече. Но нет, Грег имел в виду что-то другое. В голову пришла поистине ужасная мысль, и Лили сжалась, но прекрасно поняла, что именно Грег имеет в виду.
– Из пробирки?
– Конечно! – Грег взял ее за руку, наклонившись вперед. – Только послушай. Доктор сказал, что может использовать мою сперму, просто соединив ее с яйцеклеткой другой женщины. У тебя будет ребенок, и никто в жизни ни о чем не узнает.
Мозг Лили отключился. На мгновение ей захотелось распахнуть дверь автомобиля, выпрыгнуть на полном ходу и бежать. Но куда?
– А что, если проблема не в моей яйцеклетке?
Грег нахмурился, нижняя губа выпятилась на долю дюйма. Теперь Лили поняла: он ожидал, что его идея будет встречена с энтузиазмом, а в ней множилось и бродило чистейшее презрение, поднявшее голову в ночь появления Дориан («в ночь изнасилования», – напомнила ей Мэдди). Грег возомнил, что ему в голову пришла отличная идея, что Лили сойдет с ума от счастья, если в нее насильно запихнут яйцеклетку другой женщины. И она впервые задумалась, понял ли Грег, что он ее изнасиловал. После Фревелла доказать факт изнасилования было почти невозможно, а за изнасилование в браке уже много лет не привлекали к ответственности. Что согласие вообще значило для Грега? Большую часть сексуального образования он получил от отца и дружков, и это явно не пошло ему на пользу. Лили прочистила горло, вытягивая слова, словно лебедкой.
– Прошлой ночью…
– Прости, Лил, – Грег взял ее за руку, перебивая. – Я не хотел вываливать все это на тебя. На работе, даже не считая бомбежки, последнее время все не слава богу.
– Ты изнасиловал меня.
Грег разинул рот, и на его лице отразилось такое недоумение, что Лили поняла: она была права – он не понимал. Она отвернулась, уставившись в окно. Они как раз въезжали во внушительную каменную арку Загородного Клуба Нью-Ханаана, за которой до самого горизонта тянулись поля для гольфа. Грег откашлялся, и Лили поняла, что произойдет, даже раньше, чем он заговорил.
– Ты моя жена.
Не осознавая, что делает, она рассмеялась. Лицо Грега потемнело: до него не доходило, что Лили смеется не над ним, а над собой. Фревеллская чушь подействовала и на нее, потому что до прошлой ночи она честно верила, что брак делает мужчин лучше, превращает их в защитников. Но брак никого не меняет. Лили вышла замуж за человека, воспитанного отцом, который положил руку Лили на ягодицы на свадебном обеде и поинтересовался, может ли он получить кусочек торта заранее. Так стоит ли удивляться тому, до чего они докатились? Да и разрешено ли ей вообще жаловаться?
«Бирка, Ли», – прошептала Мэдди, и была права. Бирка – великий уравнитель. Лили не могла убежать, потому что независимо от того, куда он побежит, никакие деньги в мире не удержат Грега от того, чтобы найти ее, и Безопасность и пальцем не пошевелит, чтобы помешать ему забрать ее обратно. Да они в лепешку расшибутся, чтобы помочь одному из своих!
Машина остановилась у подъезда, и Лили почувствовала облегчение Грега оттого, что разговор закончен. На Лили обрушилась холодность, осознание сложившейся ситуации. Она впервые поняла, что угодила в бо́льшие неприятности, чем прошлой ночью. Лили знала, что бездетность обернулась для Грега профессиональными неприятностями, она, безусловно, препятствовала его карьере. Но она недооценила, в каком он пребывал отчаянии и как далеко был готов зайти. Они двинулись через огромный мраморный подъезд клуба; здание обычно восхищало Лили, но сейчас она едва ли его видела: мысли стремились вернуться в неприятную колею. Экстракорпоральное оплодотворение объявили вне закона, когда Лили училась в начальной школе, но оно стало процветающим черным рынком среди состоятельных пар, видевших в дополнительных детях способ получить фревеллские налоговые льготы.
Если Грег нашел доктора, способного сделать искусственное оплодотворение, сможет ли этот доктор определить, что Лили пила противозачаточные? Есть ли способ вымыть гормоны из организма? Она не могла поискать в Интернете: стоит только попробовать, как к тебе тут же заявится Безопасность.
«Почему ты не скажешь ему, что не хочешь детей?»
Но такой возможности больше не стало, если она вообще когда-нибудь была. Она намекала Грегу, потихонечку, уже много лет. Он ничего не слышал.
