— Охрана! — позвал господин барон, пока бывший стажер мучительно краснел.
Гвардейцы вошли, печатая шаг.
— Мы вернемся через несколько минут, — обратился к ним следователь Майнц, остро жалея, что во дворце нет нормальных конвойных, при которых задержанный ничего себе не сделает и никуда не исчезнет.
— Глаз не спускать! — добавил от себя канцлер, полностью разделяя опасения следователя.
Уже за дверью Майнц стал негромко отчитывать мальчишку. И совсем не за то, что стажер чуть было не сбил канцлера с ног:
— Сведения! При задержанном! Как можно?!
Они дошли до конца коридора — в остальных кабинетах допрашивали молодых людей — и зашли в пустующую комнату.
— Рассказывайте, Пауль! — приказал следователь Майнц. — Только спокойно.
— Граф проговорился! — возбужденно начал стажер, но, поймав холодный взгляд канцлера, тут же заговорил спокойно: — Молодой граф фон Лик сообщил, что он и его друзья встречались в клубе «Мечи и кубки».
— Закрытый клуб? Не слышал о таком. — Фон Гиндельберг поджал губы.
— Открылся совсем недавно.
— Кто хозяин, выясните! Распорядитесь, чтобы проверили все счета! Надо понять, с кем он связан — с Оклером или с Ганзой — те в последнее время активизировались.
— Думаете, будет след иностранных разведок?
— Уверен. Зачем нашим коллегам из-за рубежа сильный, процветающий Отторн? Правильно, незачем!
Эрик долго смотрел перед собой немигающим взглядом, так, как будто искал ответ на давно мучающий вопрос. Но вскоре, будто очнувшись, вновь повернулся к следователю и спросил:
— Как думаете, Майнц… Всех членов клуба и хозяина арестовывать сразу? Или сначала проследить?
— Если они знают об арестах, то следить бессмысленно. Успеть бы задержать до того, как границу пересекут.
— А если… — начал было стажер, но смутился и замолчал.
— Говорите, Пауль, — одобрительно кивнул барон.
— Если спугнуть и посмотреть, куда побегут?
— Действуйте, — приказал канцлер. — Использовать военных. Подключить разведку.
В коридоре послышались чьи-то шаги. Артефактор вдруг почувствовал холод. Липкий, он пробежал по позвоночнику, добрался до сердца.
— Где господин барон?
Услышав знакомый голос, барон вышел из кабинета. Предчувствие не обмануло. Канцлер посмотрел Фульду в глаза и сухо спросил:
— Кто?
— Адель. Самоубийство. Яд розовой ариньи — «нитки счастья». Смертельная доза.
— Но… Как? Она же…
— Пока не знаю. Я еще не проводил экспертизы. Жду твоего решения. Думаю, ампула была вшита под кожу. Но чтобы точно сказать, где именно, мне надо…
— Не нужно.
— Я предполагал, что ты так скажешь, поэтому ничего не предпринимал.
— Спасибо. — Эрик закрыл глаза и покачал головой.
— Не понимаю! Ты ведь договорился. И…
Барон взмахом руки приказал доктору замолчать:
— После…
Артефактор вышел из дворца и с силой вдохнул в легкие свежий ледяной воздух. На мгновение почувствовал запах ее духов. Закрыл глаза. Они попрощались. Магия, доступная лишь артефакторам.
— Прощай. Прощай и прости, я сделал все, что мог.
Холод едва коснулся щеки, отпустил сердце, вновь пробежался по позвоночнику и исчез. Теперь уже навсегда.
— Я счастлива. Не жалей…
Барон сгреб в перчатку горсть снега, хотел обтереть лицо, но так и застыл, сжимая мокрую ледышку в кулаке. Неизвестно, сколько бы он так простоял, если бы не услышал:
— Господин канцлер!
— В чем дело?
— Господин канцлер! Куда прикажете? — Молодой парень не сводил с него требовательного взгляда.
Знакомая многоугольная фуражка положенного по статусу сопровождения. Только этого не хватало!
Куда он прикажет? А никуда! Некуда ему деваться. Наверное, нормальный человек в его состоянии пошел бы и напился. Может быть, подрался. Но в его случае это совершенно бесполезно. Драться он не сможет — убьет. Пить тоже не сможет. Он бы сел в собственный мобиль — почувствовать кристаллы, выжать максимум по ночной дороге, но увы! У бедного канцлера, похоже, нет права даже на это.
Он с грустью посмотрел на шофера, с поклоном распахнувшего перед ним дверцу служебного мобиля. Тяжело вздохнул. Сел. Откинулся на спинку:
— В фамильный особняк фон Гиндельбергов.
А что? Самое место — в склепе. Холодном, неуютном, с тенью вечно недовольного отца, что до сих пор бродит по полутемным коридорам. Мама… Хорошо, что она вырвалась оттуда. На свободу. Вслед за ней упорхнула и Невидимка. А чем он, собственно, хуже? Жаль, лаборатория осталась в его доме. Надо было приказать ехать туда. Может, еще не поздно?
— Прибыли, господин канцлер!
Он вздрогнул и очнулся. Вышел, отпустил машину. Холод тут же проник под плащ. Брррр…
Особняк встретил хозяина кромешной тьмой. Что за… Всеблагие! Барон споткнулся на неосвещенном крыльце и чуть не упал, так как входная дверь, за которую он схватился, была почему-то открыта…
Свет в доме так и не зажегся. Канцлер вытащил тонкую металлическую пластину, прошептав одними губами:
— Свет!
Несколько кристаллов отделились от плоской крышки и поплыли вверх, мгновенно осветив все пространство вокруг. Эрик подумал о том, что надо, наверное, вызывать подмогу, но тут же вновь обо что-то споткнулся. Что это? Присмотрелся. Наклонился. И поднял…
Свой собственный ботинок Вернее, то, что от него осталось. Парадный придворный мундир обнаружился тут же, на полу. Рядом — лента с орденом. И все это было…
— Эльза!!! Грон!!! Вы что себе позволяете?!!!
Канцлер был вне себя, но ответа так и не дождался. Тишина.
Слуги куда-то испарились. Интересно… Их тоже загрызли?
Хозяин отправился в глубь дома, с каждым шагом обнаруживая все новые и новые следы погрома. Разбитую драгоценную вазу из Чи-джо-ида. Снесенный со стены портрет его прадедушки. Обглоданный стул. Нет, это не низерцвейги… Это… Звери какие-то!
— Ну, погодите! Бунтари! — злился барон. — Немыслимо просто! Они такого в детстве не делали! Никогда не делали!
Канцлер замер на пороге гостиной. Эльза и Грон с самым невинным видом подняли на него глаза, вильнули хвостами. И вернулись к своему занятию: охранять главное сокровище. В