— О чем задумались, господин барон? — Адель откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу.
— Разговор будет серьезным. Серьезным и очень для тебя неприятным.
— Догадываюсь, — Адель ухмыльнулась, — в память о прошлом, Эрик… Угостишь? — И меж тонких, длинных ухоженных пальчиков появился длинный мундштук.
— Хорошо. Сейчас принесут. Я распоряжусь. А пока… Прочти. Прочти это, Адель! — Бывший канцлер бросил на стол бумаги, подошел к двери и крикнул солдата.
Вполголоса попросил, чтобы доставили папиросы. Лучше — островной табак. Графин с водой. Хотел было отчитать, потому как задержанная, что прошла перед допросом строжайший осмотр, с легкостью демонстрирует длинный мундштук, которым при желании убить ничего не стоит, но понял, что бесполезно. Адель-Невидимка пронесет огнестрел в одиночную камеру голая и в кандалах.
В Отторне курили мало. В основном моряки. Женщины — еще реже. Тем не менее одно время это было даже модно среди дам высшего света. Адель курила всегда, когда они обсуждали детали предстоящего дела. И всегда у нее это получалось изящно. А сейчас, в мужском костюме…
Происходящее просто не укладывалось в голове. Умна, красива… Зачем? Сейчас она ознакомится с материалами, и он постарается вытащить свой последний козырь. Но если не сработает, тогда… Он поднес ей огонь.
— Спасибо, дорогой! Итак, что тут у нас? «Водяная Смерть»! Ну надо же… Это же запрещенный препарат? Разве возможно было его достать? Его охраняют строже, чем самого короля Карла! Вы в это верите, господин барон?
— Вполне. Ваш муж умер от этого секретного препарата. Мне тогда стоило огромных усилий сохранить вам жизнь!
На лице женщины не дрогнул ни один мускул. Но… она побледнела.
— Меня отпустили за неимением доказательств!
— Это ты так думаешь.
Бывший канцлер налил себе воды. Жестом предложил задержанной. Та отказалась. Чувствуя, что начинает наконец владеть ситуацией, продолжил:
— Фульд не был бы Фульдом…
— Это всего лишь догадки. Доказать это невозможно.
— Ты прекрасно понимаешь, что никому ничего не нужно было доказывать. «Водяная Смерть» начала свой путь с несчастного фон Генгебаха, но это было только начало…
— Я не замышляла ничего против властей, Эрик! Ничего против тебя!
— Это верно. Но этого недостаточно.
— У вас ничего нет. Доказать, что за всеми этими убийствами с использованием «Водяной Смерти» стою именно я, — невозможно.
Она говорила равнодушно, даже как-то раздраженно. Так, будто ее это совершенно не касается.
— Ты отравила Агату фон Лингер. У тебя был мотив.
— Отравила? Она жива!
— Ее спас Фульд.
— Ха-ха-ха-ха-ха… Нет, он, конечно, гений, но от «Водяной Смерти» невозможно спасти.
— Агата почувствовала себя плохо. Вышла на улицу. В тот день было очень холодно. Собаки нашли женщину в кустах недалеко от моего поместья. Я вызвал Фульда. Все.
— И Фульд вылечил бедняжку?! Эрик, она просто отравилась. Чем угодно, только не… От «Водяной Смерти» нет противоядия!
— Есть. Экспериментальный образец. Один. Теперь успешно опробованный.
— Понятно… А почему ты… Погоди-ка… Твое поместье! Оно рядом… Собаки! Личины… Ну конечно! Но кристаллы… Я не почувствовала их силу?
— Низерцвейги имеют способность блокировать отдачу артефакта. Даже я не чувствую. — Барон пожал плечами и выпил воду залпом.
Он решил играть в открытую. Во-первых, с ней по-другому просто нельзя, а во-вторых, смысла что-то скрывать во всей этой истории он не видел совершенно.
Адель затянулась, запрокинула голову, и тонкой струйкой выпустила голубоватый ароматный дым в потолок. Улыбнулась. Как-то… обреченно.
— Спасибо…
— За что?
— За осознание того, что я проиграла самому канцлеру фон Гиндельбергу. Будь противник менее достойным, я бы не пережила.
Эрик встал, подошел к шкафу и вытащил оттуда что-то длинное, завернутое в бумагу. Раздраженно сорвал печать — министерство уже опечатало вещдоки, хотя он просил дождаться его личного распоряжения! Формально он в отставке и подобные указания направлять официально не может. Ему на это указали…
— Ты сама это сделала? — Барон протянул бывшей разведчице черную трубку, мерцающую на свету.
День выдался солнечный. Бывают такие зимние яркие дни — синее небо, белый снег и ослепительное, радостное солнце. Барон встал. Подошел к окну и плотнее задернул гардины. Уж очень все это было сейчас… неуместно.
Адель протянула ему папиросу. Он загасил ее и убрал, наблюдая, как она гладит отполированное дерево. Изящная инкрустация вспыхнула синеватыми искорками. Красиво… А какая мощь! Какая сила…
— Я задал тебе вопрос, Адель. Ты сама сделала этот артефакт?
— Я?! Ха-ха-ха-ха-ха… — Ее смех дротиками с ядом впивался в виски. — Я — женщина. Женщина не может быть артефактором! Вам ли не знать об этом, господин барон?
— Я знаю. Но, видимо, те, кто в этом так уж уверен, ошибаются. Либо у тебя есть очень талантливый сообщник. Адель, подумай. Если это сделала ты, я смогу убедить министерство в целесообразности использовать твои способности в военной артефакторике. Это будет трудно. Очень трудно! Но я попробую. За каждым твоим шагом будут следить. Но ты сможешь работать. И… ты будешь жить.
— Жить? Ты называешь это жизнью? Эрик…
Воздух стал плотным, тягучим. Запах ее духов. Странно. Ни при задержании, ни до этого запаха не было. Глаза… Цвета орехового варенья. Мама накладывает варенье в вазочку для короля Карла. Что-то прохладное касается его щеки. И голос:
— Давай уедем! Вдвоем… На острова. Купим замок у моря, оборудуем в подвалах лабораторию. Только подумай, что мы вдвоем сможем сделать! Это я делала эти артефакты, ты прав. Представь, какие возможности откроются, если объединить наши силы! Кровь. Чувства. Помнишь, Эрик? Я же нравилась тебе. Всегда нравилась, я знаю. Я чувствовала. Видела, как ты смотрел на меня. Но тогда была война. И если Отторн позовет, мы снова встанем на его защиту, но сейчас мы ему не нужны! Нас просто выбросили, но мы — живы! Давай возьмем то, что заслужили. Ты и я. Я буду твоя, Эрик.
