Сбросив одежду, я опустилась в обжигающую воду. Первая горячая ванна с тех пор, как я покинула стан кочевников. Я чуть не забыла, где нахожусь – с небес на землю меня вернули глаза Каланты: вышитое бисером голубое око, глядящее на меня в упор, и почти бесцветный живой глаз, задумчиво устремленный куда-то в пространство.

– А к какому клану ты принадлежишь? – спросила я.

Вопрос привлек ее внимание. Теперь на меня смотрели оба глаза.

– Ни к какому, – ответила она наконец, – я всегда жила в стенах Санктума.

Это признание меня озадачило.

– А почему ты заплела мне волосы так, чтобы видна была кава?

Каланта равнодушно пожала плечами.

Я глубже окунулась в воду.

– Вот что помогает тебе справляться с трудностями, я понимаю. Твое безразличие.

– У меня нет трудностей, принцесса.

– Начнем с того, что я твоя трудность. Это очевидно, но даже тут для меня есть загадка. Ты и подталкиваешь меня к чему-то, и удерживаешь, словно сама не знаешь, как лучше.

– Я не делаю ни того, ни другого. Лишь выполняю приказы.

– А я думаю иначе. – Я вытянула ногу и стала тереть ее намыленной губкой. – Мне кажется, ты немного заигрываешь с силой, но сама не очень знаешь, что с ней делать. Вот ты и прощупываешь, велика ли твоя власть, то извлечешь ее на свет, то снова спрячешь. Вся твоя смелость – снаружи. Внутри ты трусиха.

– Я вижу, ты можешь вымыться и без моей помощи, – Каланта встала и хотела выйти.

Я плеснула в нее водой, обрызгав все лицо.

Женщина взвилась, схватилась за висящий на боку кинжал. Она тяжело, прерывисто дышала.

– Я вооружена. Тебя это не беспокоит?

– А я обнажена и безоружна. Было бы глупо не беспокоиться. И все же я это сделала, ведь так?

Глаз Каланты сверкнул. Теперь на ее лице не было безразличия. Она презрительно сморщила верхнюю губу.

– Когда-то я была такой, как вы, принцесса. Ответы на все вопросы казались простыми. Весь мир лежал у моих ног. Я была молода и влюблена, к тому же дочь самого могущественного человека в стране.

– Но самый могущественный человек…

– Все верно. Я была дочерью прежнего Комизара.

Я выпрямилась, сидя в ванне.

– Того, которого…

– Да, того, которого одиннадцать лет назад убил ваш нареченный. Я помогла ему в этом. Так что теперь вы знаете, смелости мне не занимать, я могу быть отчаянной. А организовать убийство человека не так уж трудно.

Она повернулась ко мне спиной и вышла, тяжелая дверь с грохотом затворилась за ней.

Я сидела в оцепенении, не зная, что и думать. Она только что пригрозила мне, что устроит мою смерть? Я была молода и влюблена. В Комизара? Что она должна была испытать, узнав о нашей предстоящей свадьбе? Не потому ли она так затихла? Теперь у нее определенно появился мотив меня убить.

Я поспешно домылась, ванна больше не доставляла мне удовольствия. Я терла себе руки, пытаясь ни о чем не думать, сосредоточиться только на воспоминаниях о том, как Паулина скребла спину мне, а потом я ей, как мы поливали друг друга теплой и душистой розовой водой. Как мы хохотали, принимая ванну, как болтали о любви, о будущем, обо всем том, чем делятся подруги, – а не об убийствах. Каланта помогла Комизару убить собственного отца.

И все-таки она не выхватила кинжал, хотя я и видела, как гнев полыхал в ее глазах. Я задела ее, как и намеревалась, но не получила ответа, на который рассчитывала. Тем не менее многое становилось ясным. На какой-то краткий миг сквозь презрение, служившее ей маской, я увидела девочку, совсем юную Каланту, без вышитой заплатки на глазу – и она была в ужасе. Крохотный проблеск правды.

Ей страшно.

Страх и таннис – только они, кажется, и растут в изобилии в этом государстве.

Выйдя из коморки с ванной, я обнаружила, что Каланта оставила вместо себя двух стражников, тщедушных юнцов с гладкими щеками. Видимо, решила, что с нее на сегодня достаточно общения со мной. Мне тоже хватило общения с ней. Я свернула было в сторону, попытавшись пройти мимо них, но стражники дружно шагнули и заступили мне дорогу.

– Я не нуждаюсь в сопровождении, – заявила я. – Я собираюсь…

– Нам приказано доставить вас в вашу комнату, – пробормотал один из них. – Его голос звучал неуверенно, а сам парнишка переминался с ноги на ногу. Они обменялись встревоженными взглядами, и я заметила кожаный шнурок на шее у того, что поменьше ростом. Оберег, защита от нечистой силы, наверняка и второй носит такой же. Я спокойно кивнула, отметив, как настороженно оба косятся на меня, и мы двинулись в направлении, указанном ими. Стражи шли по обе стороны от меня. Дождавшись, когда мы окажемся в самой темной части коридора, я резко остановилась. Закрыла глаза и вытянула руки по швам.

– Что это с ней? – зашептал один.

– Отойди подальше – посоветовал второй.

Я скорчила гримасу и по звуку поняла, что оба попятились.

Я усиленно заморгала и выкатила глаза, как безумная.

Потом медленно стала открывать рот, все шире и шире, пока не стала похожа на выброшенную на берег треску.

Постояв так, я неожиданно испустила леденящий кровь, пронзительный вопль.

Оба стражника дали стрекача по коридору и скрылись из виду так стремительно, что меня искренне поразила их прыткость.

Довольная, решив, что больше они уже точно не вернутся, я пошла в противоположную сторону. Впервые за все время пребывания здесь я слукавила, обратившись к дару ради обмана, но, даже попытавшись воспользоваться сейчас вновь обретенной свободой, я, судя по всему, рисковала так же быстро ее лишиться. А здесь, всего в двух шагах от меня, были тайны, разгадку которых я имела право знать.

В глубоких пещерах под Санктумом было тихо. В конце коридора тлел крохотный фонарик, и его слабый свет помогал мне разбирать путь. Я оказалась в длинной, узкой комнате, в которой явно кто-то недавно побывал. На столе лежали книги. Недоеденная краюха хлеба была завернута в промасленную ткань. Рядом – листы бумаги с нацарапанными цифрами и значками, мне незнакомыми. По ним я не могла понять, к какому народу принадлежат странные люди в рясах. На другом столе выстроились рядами запечатанные склянки с прозрачной жидкостью. Я взяла одну и подняла к свету. Что это, склад спиртного? Я поставила склянку на место и пошарила по пыльным углам, но больше ничего не обнаружила.

Я попала в эту комнату случайно, но, когда выходила через узкую дверь, меня внезапно охватил трепет. Там. У меня болезненно защемило сердце. Слово так и припечатало меня, словно рука, преграждающая путь. Там. Я была уверена, что слышу дар, но не смогла ничего найти. Меня охватило сомнение – что если