Я немного отодвинулась, слегка касаясь его губами, как будто мы и впрямь были ненасытными любовниками.

– Вы хотели убедительного спектакля, – шепнула я, – и получили его.

– Немного чересчур, тебе не кажется?

– Слушайте. Разве это не тот результат, о котором шла речь? Горячка, так вы это назвали, кажется?

В зале не смолкали приветственные выкрики.

– Отличная работа, – признал он.

В это время кто-то, сидевший за столом старейшин в самом конце, выкрикнул вопрос.

– Когда свадьба?

И я воспользовалась преимуществом. Не успел Комизар открыть рот, а я уже крикнула в ответ:

– На растущей Луне Охотников, в честь клана Меурази.

До нее оставалось шесть дней. Снова раздались радостные крики

Я догадывалась, что Комизар хотел бы сыграть свадьбу немедленно, но теперь день не просто был назван публично, он был назначен в честь клана. Дева Меураз родилась под Луной Охотников. Теперь невозможно было изменить день свадьбы, не оскорбив тем самым клан.

Комизар встал, принимая поздравления. Старшины и солдаты обступили его, закрывая от меня, зато теперь я заметила натужные, вымученные улыбки по крайней мере на лицах у некоторых наместников – у тех, кого неожиданный поворот событий застал врасплох. Кто-то, наверное, был задет, что Комизар не спросил их совета, кого-то возмутило известие, что я стану королевой. Сам Комизар и глазом не моргнул, когда я это сказала. Хотя именно это не могло не вызвать у него отторжения. В Венде не признавали королей. Но я-то помнила, с каким удовольствием во время наших выездов он произносил эти слова, будто смакуя их: принцесса из вражеской страны.

Кто-то сунул и мне в руку кружку, и я повернулась поблагодарить за заботу. Передо мной стоял Рейф.

– Мои поздравления, принцесса, – ровно произнес он.

Нас теснила толпа, подталкивая друг к другу.

– Благодарю, эмиссар.

– Не в обиде на нее? – вмешался в разговор какой-то оказавшийся рядом наместник.

– Обычный летний романчик, наместник. Я уверен, что у вас и самого было несколько таких, – с нажимом сказала я, и наместник, посмеявшись, отвернулся к другому собеседнику.

– Осталось всего несколько дней, – сказал Рейф. – Не так уж много времени на подготовку.

– Венданские свадьбы просты, как мне сказали. Свадебный пирог, да свидетели – вот и все, что для них нужно.

– Как это удачно для вас обоих.

Воздух между нами, казалось, искрится от напряжения.

– Соболезную по поводу кончины королевы, – сказала я.

Рейф с трудом сглотнул, скрывая горе.

– Благодарю.

Я видела и понимала, какая буря бушует в нем. Смерч, готовый вырваться наружу, воин, сдерживающий себя из последних сил – ему едва хватало терпения продолжать играть роль угодливого эмиссара.

– Ваше платье сногсшибательно, – сказал он наконец, выдавив любезную улыбку.

Неожиданно рядом со мной вырос Комизар.

– Да, оно чудесно. Она с каждым днем все больше становится венданкой – верно, эмиссар? – И он потащил меня за собой, не дожидаясь ответа Рейфа.

Вечер тянулся долго, каждый старшина и представитель кланов пышно и многословно высказывали Комизару свое восхищение, но те, кто присутствовал на встрече в потайной комнате, только тихо переглядывались с ним и кивали с видом заговорщиков. Это был стратегический ход, не больше, а вовсе не настоящий брак и даже не истинное партнерство, как надеялись кланы.

Я видела, что Комизара постепенно охватывает раздражение из-за многословных речей кланов. Это были люди разной с ним масти. Они говорили что-то об урожае, погоде и свадебных пирогах, а его интересовали войны, оружие и власть. Они были слишком мягкотелы и слабы, хотя Комизар и формировал свою армию из их сыновей. Единственной общей целью у них было – больше. Для кланов – больше еды, больше надежды на будущее. Для Комизара – больше власти. За обещания и посулы, на которые он для них не скупился, они платили своей преданностью.

Насколько я в самом деле нужна Комизару, стало ясно, когда он, окончательно потеряв терпение, отошел от одного из старейшин, оборвав того на полуслове. Он остановился прямо передо мной, с глазами, мутными от вина, и потянул меня в сторону колонны.

– Ты, должно быть, устала. Нам пора.

Окликнув Ульрикса, он сообщил тому, что мы уходим. Те, кто стоял вокруг и слышал это, понимающе захихикали, подталкивая друг друга.

Рейф наблюдал за нами издали с таким видом, словно вот-вот сорвется с места. Поспешно схватив Комизара за ворот сорочки, я притянула его лицо к своему и, растянув губы в деланой улыбке, зашептала, зная, что за нами наблюдают:

– Сегодня я пойду спать к себе. Уж если нас ждет свадьба, пусть все будет по-настоящему. Тебе придется набраться терпения и подождать, как ждут все женихи.

От охватившего его бешенства Комизар даже протрезвел. Он снова впился в меня взглядом.

– Мы оба отлично знаем, что в этой свадьбе нет ничего настоящего. Изволь слушать и делать, как я…

– А теперь твоя очередь внимательно меня послушать, – ответила я, не отводя глаз. – Посмотри вокруг. Видишь их лица? Чего ты хочешь больше? Меня или горячки, поддержки своего народа? Выбирай сейчас, потому что обещаю – ты не можешь получить то и другое.

Он злобно поджал губы, но тут же заулыбался и отпустил мою руку.

– После свадьбы.

Он позвал Каланту и велел проводить меня в мою комнату, а сам затерялся среди пьяных солдат.

Глава сороковая

Я уже изрядно подустал от этого наместника, который разглагольствовал, ни на минуту не закрывая рта. Хорошо хоть, что сопровождающие его – небольшой потрепанный отряд – почти все время молчали. Было заметно, что они его побаиваются. Не будь так важна для нас его провинция, поставляющая в Санктум медную чернь[1], я бы с радостью заставил его плестись по дороге за нами, глотая поднятую нашими конями пыль.

Я сумел избавиться от него только через пару дней. Впрочем, с чивдарами он неплохо поладил. Его коньком были разговоры о том, как показать вражеским свиньям наше превосходство, и перечисление всех способов, какими их следует кромсать и колоть. Посмотрим, что он запоет, когда узнает, что две вражеские свиньи окопались прямо в Санктуме. Об этом ни я, ни мои спутники ему не сообщили, в надежде избежать очередной тирады.

Он болтал, но по большей части я старался не вслушиваться. Вместо этого я думал о Лии, гадая, как она прожила эти восемь дней. Я приказал Эбену и Астер следить, чтобы она ни в чем не нуждалась, и Гризу тоже велел приглядывать за ней. Кажется, он питал к ней расположение, хотя такое было не в его характере – но Гриз хорошо знал легенды жителей холмов, и дар для него был не пустым словом. Пока о ней заботятся эти трое, все у нее будет в порядке, твердил я себе.

Я вспоминал вкус ее последнего поцелуя, заботу в ее глазах, нежный голос, когда она расспрашивала