На этот раз руки не поднял никто. Все испуганно молчали. Некоторые были ранены, головы или плечи кровоточили от ударов мечей всадников, заставших их врасплох.

– Ты не можешь доверять им, – бубнил я. – Поэтому убей.

– Вы все мерсийцы? – спросила Этельфлэд, и все закивали, кроме одного – того самого, который не признался в преданности Эрдвульфу. Мерсийцы посмотрели на отщепенца, и тот вздрогнул.

– Кто ты такой? – спросила Этельфлэд. Воин замялся. – Говори!

– Гриндвин, госпожа. Я из Винтанкестера.

– Западный сакс?

– Да, госпожа.

Я подвел коня поближе. Гриндвин был немолод, лет тридцати или сорока, с аккуратно подстриженной бородой, в дорогой кольчуге и с искусной работы крестом на груди. Доспех и крест свидетельствовали, что этот человек скопил за годы немало серебра и это не какой-то авантюрист, вынужденный искать службы у Эрдвульфа ради куска хлеба.

– Кому ты служишь? – спросил я у него.

Гриндвин снова замялся.

– Отвечай! – рявкнула Этельфлэд.

Он все еще колебался. Я видел, что его подмывает солгать, но мерсийцы-то все равно знали правду, поэтому он нехотя процедил:

– Господину Этельхельму.

– Он послал тебя проверить, как выполнит Эрдвульф его поручение? – спросил я, сухо рассмеявшись.

Западный сакс кивнул, я махнул головой Финану, чтобы отвел Гриндвина в сторонку.

– Гляди за ним в оба, – приказал я ирландцу.

Этельфлэд обвела взглядом остальных пленников.

– Мой муж пожаловал Эрдвульфу большие привилегии, но у Эрдвульфа не было права приводить вас к присяге на верность себе, – заявила она. – Он являлся слугой моего мужа и принес ему клятву. Однако мой супруг мертв, упокой Господь его душу, и преданность, которую вы обязались ему блюсти, принадлежит теперь мне. Есть среди вас те, кто не согласен с этим?

Все затрясли головой.

– Еще бы они не поклялись тебе в верности! – фыркнул я. – Ублюдкам жить хочется. Просто убей их.

Этельфлэд снова сделала вид, что не слышит. Вместо этого она посмотрела на Ситрика, стоявшего у груды захваченного оружия.

– Отдай им их мечи, – последовал приказ.

Ситрик глянул на меня, но я только пожал плечами, поэтому он подчинился. Притащил охапку мечей и предоставил пленникам разбирать свои. Они застыли, держа оружие и все еще не убежденные, что на них не нападут. Но Этельфлэд спешилась, передала поводья Ситрику и подошла к тем четырнадцати.

– Эрдвульф отдал приказ убить меня? – уточнила она.

Пленники смешались.

– Да, госпожа, – признался один, постарше.

Этельфлэд рассмеялась:

– Теперь у вас есть шанс! – Она широко раскинула руки.

– Госпожа… – начал я.

– Тихо! – бросила она мне, не повернув головы. Взгляд ее не отрывался от пленников. – Вы либо убьете меня, либо опуститесь на колено и присягнете мне.

– Охраняй ее! – рявкнул я сыну.

– Назад! – скомандовала она Утреду, который вытащил Клюв Ворона и попытался приблизиться к ней. – Еще дальше! Это мерсийцы. Меня не надо защищать от мерсийцев.

Женщина улыбнулась пленникам.

– Кто у вас за старшего? – осведомилась она, но никто не дал ответа. – Тогда кто из вас лучший вожак?

Дружинники переминались с ноги на ногу, и наконец двое или трое вытолкнули вперед пожилого воина, того самого, который подтвердил намерение Эрдвульфа убить Этельфлэд. У него было испещренное шрамами лицо, небольшая бородка и косящий глаз. В бою он лишился половины уха, и черная кровь коркой запекалась у него на волосах и шее.

– Как тебя зовут? – спросила Этельфлэд.

– Хоггар, госпожа.

– Ты временно назначаешься командиром над этими людьми, – объявила она, указав на пленников. – А теперь отправляй их по одному ко мне, пусть присягнут на верность.

Этельфлэд стояла одна в зареве пожара, а враги подходили к ней один за другим, держа меч, опускались на колено и приносили клятву верности. И разумеется, никто не поднял клинка, чтобы убить ее. Я видел их лица – пленники были околдованы ею, и клятва их непритворна. Ей удавалось проделывать такие вещи с мужчинами. Хоггар давал присягу последним, и, когда ее ладони опустились на его руки, удерживающие меч, и когда он произносил обет, связывающий его жизнь с ее жизнью, в глазах старого воина стояли слезы. Этельфлэд улыбнулась ему, потом тронула его седые волосы, будто благословляла.

– Спасибо, – поблагодарила она его, затем повернулась к моим людям. – Эти воины не пленники больше! Теперь они мои люди, ваши товарищи и разделяют нашу судьбу и в радости, и в горе.

– Кроме этого! – воскликнул я, указывая на Гриндвина, посланца Этельхельма.

– Кроме этого, – согласилась Этельфлэд и снова коснулась головы пожилого воина. – Хоггар, позаботься о своих ранах, – тихо велела она.

А потом на свет вывели пятнадцатого пленника – того самого всадника с длинными темными волосами, лошадь которого споткнулась передо мной. Всадника защищали длинная кольчуга и искусной работы шлем, который Эдрик рывком сдернул.

Это была Эдит, сестра Эрдвульфа.

В лагерь Эрдвульфа мы въехали на рассвете. Я не ожидал найти там самого Эрдвульфа, и его там не было. Зато мы нашли остальных его воинов, тех, кто отказался участвовать в ночной вылазке. Они либо сидели у костров, либо седлали коней. При нашем появлении началась паника. Некоторые вскочили на лошадей, но Финан с полудюжиной парней преградил им путь, и одного вида мечей хватило, чтобы беглецы вернулись к своим товарищам. Кольчуги надели немногие, и никто не был готов драться, тогда как наши воины были все верхом, облачены в доспехи и держали оружие наготове. Я заметил, как иные из воинов Эрдвульфа крестятся, словно готовясь к неминуемой смерти.

– Хоггар! – пронзительно окликнула Этельфлэд.

– Госпожа?

– Ты и твои люди будут сопровождать меня. Остальные, – она обернулась и со значением посмотрела на меня, – будут ждать здесь.

Этельфлэд хотела подчеркнуть, что не нуждается в защите от мерсийцев, и собиралась применить к остальной части армии Эрдвульфа те же чары, которыми соблазнила ночью Хоггара и его людей.

Мне было велено держаться позади, но я все равно подъехал достаточно близко, чтобы разобрать ее слова. Священники Сеолнот и Сеолберт встретили ее, покорно склонив голову, потом заверили, что именно они удержали основную часть дружинников Эрдвульфа от ночной атаки.

– Мы убедили их, госпожа, что задуманное им грех и повлечет кару Господню, – заявил отец Сеолнот.

Его беззубый близнец яростно закивал.

– А сказали вы им, что, не предупредив нас, они тоже совершают грех? – громко поинтересовался я.

– Мы собирались предупредить тебя, госпожа, но Эрдвульф выставил охрану, – сообщил отец Сеолнот.

– Вас было двести, а их – сорок! – Я рассмеялся.

Оба попа сделали вид, что не слышат.

– Мы благодарим Бога, что ты осталась жива, госпожа, – прошепелявил Сеолберт.

– И точно так же возблагодарили своего Бога, если бы Эрдвульф убил госпожу Этельфлэд, – съязвил я.

– Довольно! – Этельфлэд сделала мне знак замолчать. Потом посмотрела на обоих близнецов-священников. – Расскажите о моем муже.

Оба замялись, стали переглядываться, Сеолнот осенил себя крестом.

– Твой супруг умер, госпожа.

– Это я слышала, – бросила она, но я ощутил облегчение: весть, бывшая до этих пор всего лишь слухом, подтвердилась. – Я