– Как и мы, – промямлил Сеолберт.

– Его кончина была мирной, – заявил другой близнец. – И он в благодати и покое причастился Святых Тайн.

– Значит, мой господин Этельред получит небесную награду, – произнесла Этельфлэд, и я фыркнул.

Она осекла меня взглядом, потом, сопровождаемая людьми, всего несколько часов назад замышлявшими убить ее, поскакала среди других мерсийских воинов. То была личная дружина ее мужа, воины, считавшиеся лучшими в Мерсии и много лет бывшие ее заклятыми врагами. Хотя я не слышал ее слов, зато видел, как они склонялись перед ней. Подъехал Финан и наклонился в седле.

– Они ее любят, – удивился он.

– Верно.

– Так что дальше?

– Дальше мы сделаем ее правительницей Мерсии, – сообщил я.

– Как?

– А ты как думаешь? Убьем каждого ублюдка, который встанет у нее на пути.

– Путем убеждения, значит! – Финан улыбнулся.

– Вот именно, – кивнул я.

Но сначала нам следовало добраться до Глевекестра, и мы выступили силами в три сотни мечей. Это был отряд воинов, которые еще несколько часов назад дрались друг с другом. Этельфлэд велела распустить свой штандарт рядом со знаменем мужа. Проезжая через города и деревни, она говорила, что ее род по-прежнему правит в Мерсии. Но нам оставалось лишь догадываться, согласятся ли с этим утверждением люди, поджидающие нас в Глевекестре. Мне еще было интересно, как воспримет амбиции сестры Эдуард Уэссекский. Если кто-то мог остановить ее, так это он, и ей придется подчиниться, поскольку он – король.

Ответы на эти вопросы могли подождать, но по дороге я догнал двоих попов, поскольку хотел срочно кое-что выяснить. Когда я втиснул коня между их двумя меринами, они ощетинились, а Сеолберт, которого я сделал щербатым, даже попытался подогнать лошадь и вырваться вперед, но я ухватился за уздечку.

– Вы оба были при Теотанхеле, – бросил я.

– Были, – осторожно подтвердил Сеолнот.

– Великая победа, – добавил его брат. – Благодарение Господу.

– Пожалованная Всемогущим лорду Этельреду, – подхватил Сеолнот, желая позлить меня.

– А не королю Эдуарду? – поинтересовался я.

– И ему тоже, да, – торопливо добавил Сеолнот. – Хвала Господу!

Эдит ехала рядом с Сеолнотом под охраной двоих моих парней. На ней по-прежнему была кольчуга, поверх которой висел яркий серебряный крест. В двоих священниках она видела, наверное, союзников, поскольку они числились среди непоколебимых сторонников Этельреда. Девица мрачно посмотрела на меня, явно гадая, какую судьбу я ей уготовил. По правде говоря, никаких планов у меня не было.

– Как думаешь, куда отправился твой брат? – спросил я у нее.

– Откуда мне знать, господин? – ледяным тоном отозвалась она.

– Тебе известно, что он вне закона?

– Надо полагать, – отстраненно заметила Эдит.

– Хочешь присоединиться к нему? – осведомился я. – Возможно, сгораешь от желания гнить в какой-нибудь уединенной долине в Уэльсе? Или стучать зубами от холода в шотландской лачуге?

Она скривила лицо, но ничего не сказала.

– Госпожа Эдит может найти приют в любой женской обители, – встрял отец Сеолнот.

Я заметил, как она вздрогнула, и улыбнулся.

– Возможно, составит компанию госпоже Этельфлэд? – обратился я к Сеолноту.

– Если ее брат так решит, – упрямо ответил тот.

– Таков обычай, – заявил Сеолберт. – Вдове полагается искать приюта у Господа.

– Однако госпожа Эдит, – я сделал язвительный упор на слово «госпожа», – не является вдовой. Она прелюбодейка, как и госпожа Этельфлэд.

Сеолнот вытаращил глаза. Сказанное мной было известно всем, но поп едва ли ожидал, что я заявлю об этом во всеуслышание.

– Как и я, – добавил я.

– Бог не оставляет своей заботой грешников, – благостно сообщил Сеолнот.

– Особенно грешников, – дополнил Сеолберт.

– Я это учту, – сказал я и поглядел на его брата. – Когда перестану грешить. А пока расскажи мне, что происходило в конце битвы при Теотанхеле.

Попа просьба озадачила, но он добросовестно постарался все вспомнить.

– Силы короля Эдуарда преследовали данов, – сказал он. – Но нас больше заботила рана господина Этельреда. Мы помогали уносить его с поля боя, поэтому преследования почти не видели.

– Но перед тем вы наблюдали за моим поединком с Кнутом? – спросил я.

– Разумеется.

– Разумеется, господин, – ткнул я его в упущение в этикете.

Он поморщился.

– Разумеется, господин, – неохотно исправился поп.

– Меня тоже унесли с поля?

– Да. И мы благодарим Бога, что ты выжил.

Лживый ублюдок.

– А Кнут? Что сталось с его телом?

– Его раздели, – сказал Сеолберт, сильно шепелявивший из-за недостатка зубов. – И сожгли с другими данами, – продолжил он и после явной внутренней борьбы добавил: – Господин.

– А его меч?

Последовала заминка, такая краткая, что ее трудно было заметить. Но я-то заметил, как обратил внимание и на то, что ни один из братьев не смотрел на меня, когда Сеолнот ответил:

– Я его меча не видел, господин.

– Кнут был одним из самых опасных воинов в Британии, – промолвил я. – Его меч сразил сотни саксов. Это было прославленное оружие. Кто его взял?

– Откуда нам знать, господин? – огрызнулся Сеолнот.

– Какой-нибудь западный сакс, наверное, – уклончиво сказал Сеолберт.

Ублюдки врали, но выжать из них правду я мог, только хорошенько врезав им, а Этельфлэд, скакавшая шагах в двадцати, не одобряла избиения священников.

– Если узнаю, что вы солгали мне, то вырежу ваши проклятые языки, – пригрозил я.

– Мы не знаем, – заявил Сеолнот твердо.

– Тогда сообщите про то, что знаете…

– Мы ведь уже сказали, господин, что ничего не знаем!

– …насчет следующего правителя Мерсии, – закончил я свой вопрос. – Кто должен им стать?

– Не ты! – прошипел Сеолберт.

– Послушай, жалкий кусок змеиного дерьма! – разозлился я. – Я не собираюсь править ни в Мерсии, ни в Уэссексе. Нигде, за исключением родного Беббанбурга. Но вы оба поддерживали ее брата. – Я кивнул в сторону Эдит, которая внимательно следила за разговором. – Почему?

Сеолнот помялся, потом пожал плечами.

– Господин Этельред не оставил наследника, – заговорил он. – Нет ни одного олдермена, который мог бы стать естественным его наследником. Мы обсудили эту проблему с господином Этельхельмом, и тот убедил нас, что Мерсии нужен могучий правитель, способный оборонять северные ее границы, а Эрдвульф – добрый воин.

– Прошлой ночью он этого не доказал, – вставил я.

Оба не удостоили меня ответом.

– Было решено, что Эрдвульф выступит как рив короля Эдуарда, – заявил Сеолнот.

– Чтобы Эдуард мог править Мерсией?

– А кто еще, господин? – спросил Сеолберт.

– Лорды Мерсии сохранили бы свои земли и привилегии, – пояснил Сеолнот. – А Эрдвульф руководил королевской дружиной как армией, противостоящей данам.

– А раз Эрдвульфа больше нет?

Близнецы задумались.

– Король Эдуард должен править напрямую, – заявил Сеолнот. – И назначить начальника над войсками Мерсии.

– Почему не его сестру?

Сеолнот презрительно рассмеялся:

– Женщина? Во главе воинов? Да сама идея нелепа! Долг женщины – повиноваться своему мужу.

– Святой Павел все четко разъяснил! – яростно поддержал брата Сеолберт. – В Послании к Тимофею он писал, что ни одна женщина не должна повелевать мужчиной. В Евангелии все ясно изложено.

– А у святого Павла были карие глаза? – осведомился я.

Сеолнот нахмурился, сбитый с толку:

– Мы не знаем, господин. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что он был под завязку набит дерьмом, – ехидно произнес я.

Эдит рассмеялась, но почти тут же осеклась, а оба близнеца перекрестились.

– Госпоже Этельфлэд следует удалиться в монастырь и замаливать свои грехи, – сердито бросил Сеолберт.

Я посмотрел на