Только мы не побеждали. Мы и вправду сражались как демоны, создавали легенду, которую поэты могли воспевать веками, но этой славной песни суждено было закончиться с нашей смертью, потому что наш левый фланг дрогнул. Они еще бились, но уже отступали, а в промежуток между болотом и нашими рядами стремительно вливались даны. Даже надобность в тех, кто уехал на восток, чтобы найти путь в обход болота, отпала, так как мы поневоле были вынуждены повернуться и выстроить изогнутую стену из щитов, чтобы отражать натиск с нескольких направлений. Мы понимали, что долго не выстоим и друг за другом отправимся в могилы.
Я заметил Этельвольда. Он скакал позади каких-то данов и подгонял их. Рядом с ним ехал знаменосец со стягом Уэссекса, на котором был изображен дракон. Этельвольд понимал, что стать королем может, только если даны победят в этой битве, поэтому он позаимствовал знамя Альфреда. Он все еще был по ту сторону канавы и всячески избегал вступать в бой, только подбадривал данов, призывая их убивать нас.
Однако в следующее мгновение я позабыл об Этельвольде, потому что левый фланг отступил и мы превратились в кучку саксов, окруженных ордой данов. Мы заняли круговую оборону, загородились щитами. В качестве оборонительных заграждений использовали тела убитых. Своих и вражеских. Даны сделали небольшую передышку, чтобы перестроиться, забрать своих раненых и обдумать дальнейшую тактику.
– Я убил этого ублюдка Беортсига, – сообщил Финан.
– Отлично. Надеюсь, ему было больно.
– Судя по воплю, да, – подтвердил он. Его меч был в крови, его ухмыляющаяся физиономия тоже была забрызгана кровью. – Плохи дела, да?
– Похоже, – согласился я. Снова начался дождь, мелкий, моросящий. Наш оборонительный рубеж находился недалеко от восточного болота. – Мы могли бы сделать вот что: велеть нашим людям, чтобы они бежали к болоту и продвигались на юг. Некоторые наверняка спасутся.
– Немногие, – покачал головой Финан. Мы видели, что даны собирают лошадей кентийцев. Они сдирали кольчуги с наших убитых, забирали оружие и все мало-мальски ценное. В середине нашей группки стоял на коленях священник и молился. – В болоте они загонят нас как крыс, – добавил Финан.
– Там мы и примем бой, – пробурчал я. Выбора у нас практически не было.
Мы нанесли им немалый урон. Эорик мертв, Оссител с Беортсигом тоже, Кнут ранен. Остались только Этельвольд, Зигурд и Хэстен. Я видел их: сидя верхом, они строили людей в линию, чтобы окончательно разгромить нас.
– Зигурд! – закричал я, и тот повернулся ко мне. – Я убил твоего сынка-недоноска!
– Ты сдохнешь! Я позабочусь, чтобы ты подольше мучился! – проревел он в ответ.
Я хотел разозлить его и убить на виду у его людей, когда он в бешенстве бросится на меня.
– Он пищал как младенец, когда я его убивал! – продолжал я. – Пищал как трус! Как щенок!
Зигурд с обернутой вокруг шеи косой сплюнул в мою сторону. Он ненавидел меня и готов был убить, но в свое время и своим способом.
– Плотнее сомкните щиты! – крикнул я своим людям. – Им не пробиться через нашу оборону! Им нас не сломить! Покажите ублюдкам, как умеют сражаться саксы!
Естественно, даны могли запросто пробиться через наши щиты, но нельзя же было сообщить людям, идущим на смерть, что они идут на смерть. Все и без того это знали. Некоторых трясло от страха, однако они все равно стояли в стене.
– Бейся рядом со мной, – велел я Финану.
– Отправимся вместе, господин.
– С мечами в руках.
Райпер погиб. Я не видел, как он умер, но видел, как дан сдирал с его тела кольчугу.
– Он был хорошим человеком, – сказал я.
Нас отыскал Осферт. Обычно такой опрятный, чистый, одетый безукоризненно, он был в рваной кольчуге и изрезанном плаще. И взгляд у него был дикий. На гребне его шлема виднелась довольно глубокая зазубрина, однако сам он, судя по всему, остался цел и невредим.
– Позволь мне сражаться вместе с тобой, господин, – попросил он.
– Всегда пожалуйста, – ответил я.
Над нами все еще возвышался крест Осферта, и священник продолжал твердить, что Господь и святая Люсия совершат чудо, что мы победим и останемся живы. Я не мешал ему, потому что он вещал именно то, что хотели слышать мои люди.
Ярл Зигурд протолкался в первую шеренгу стены из щитов напротив меня. Он был вооружен огромным боевым топором с широким лезвием, по обе стороны от него встали копейщики. Их задача состояла в том, чтобы прикрывать Зигурда, пока тот атакует меня. Я уже успел обзавестись новым щитом – этот был со скрещенными мечами и принадлежал олдермену Сигельфу.
– Кто-нибудь видел Сигебрихта? – поинтересовался я.
– Он мертв, – сообщил Осферт.
– Ты уверен?
– Я сам его убил, господин.
Я расхохотался. Мы убили много вражеских предводителей, но остались Зигурд и Этельвольд, и у них достаточно сил, чтобы раздавить нас и разгромить армию Эдуарда, а потом усадить Этельвольда на трон Альфреда.
– Помнишь, что сказал Беорнот? – спросил я у Финана.
– А я должен помнить?
– Он хотел знать, чем закончится история. Я бы тоже хотел знать.
– Наша закончится здесь, – ответил Финан и перекрестился рукоятью меча.
Даны снова пошли в наступление.
* * *Они наступали медленно. Никто не хочет умирать, когда победа уже в руках. Люди желают посмаковать эту победу, поделить богатство, которое она принесет. Поэтому даны никуда не торопились и шли вперед, плотно сомкнув щиты.
Кто-то в наших рядах запел. Песня была христианской, наверное псалом, и многие подхватили ее. Она напомнила мне о моем старшем сыне, и я подумал, что был ему плохим отцом. Интересно, а будет ли он гордиться моей смертью?
Даны стучали клинками и наконечниками копий по щитам. Многие щиты были расщеплены ударами топоров, на одежде и лицах запеклась кровь – кровь их врагов. Я очень устал и то и дело поглядывал на тучи. Плохое место для смерти. Но мы не выбираем свою смерть. Этим занимаются норны под сенью Иггдрасиля. Я представил, как одна из трех богинь судьбы держит ножницы над моею нитью и готова перерезать ее. Поэтому сейчас для меня самое главное – крепко сжимать меч, чтобы валькирии на крылатых конях отнесли меня в пиршественные залы Валгаллы.
Я видел, что даны орут на нас. Не слышал их не потому, что оглох, а потому
