– А вот и вахтенная команда! – радостно сообщил Джерри. И тут же закричал на бегущих к ним ветроходов. – А ну, живее, бездельники! Живее, якорь вам в ухо!
– Почему в ухо? – тихо спросил Финн.
– Чтобы страшнее было, – зло оскалился Джерри.
– Так, слушайте меня внимательно! – обратился Энгель-Рок к подбежавшим к ним ветроходам. – Кто хоть слово скажет прежде, чем я закончу, тот сразу в лоб получит! Всем ясно?
Ответом ему было молчание.
– Отлично, – кивнул Энгель-Рок. – Значит, так, парни, я беру командование вахтенной командой на себя. Офицер Бек низложен как не справившийся со своими обязанностями. Видите четырехмачтовик, что сидит у нас на корме? Это враг, который собирается захватить наш город! Если мы не успеем убрать мачты, он снесет их! А город без мачт – это дрейфующий остров. Ветроходы там не нужны. Так что даже если сумеем отбиться, всем нам будет прямая дорога назад в Зей-Зону. Я лично возвращаться туда не собираюсь. Надеюсь, что и вы тоже. Поэтому быстро лезем на мачты и сворачиваем паруса. А потом убираем мачты. Сколько вас всего? Девять? Отлично! Трое – со мной на грот, трое – с Финном на бизань, и трое – с Джерри на фок. Свернуть паруса в штатном режиме мы не успеем. Значит, делаем так: включаем автоподстройку всего такелажа – это зеленый рычажок в щитке на марсовой площадке. Дернув его, не отпускаем, а удерживаем в активном положении. Это непременно приведет к тому, что такелаж окажется перетянут сверх всякой меры. Если продолжать в том же духе – начнут рваться паруса. Но мы до этого доводить не станем. Как только почувствуете, что такелаж перетянут, начинайте рубить туго натянутые шкоты. Те, что после этого буду провисать, не трогайте – они понадобятся, чтобы свернуть паруса. Обрубите лишний шкот – и паруса запутаются. Когда все туго натянутые шкоты будут обрезаны, возвращаем зеленый рычажок в нерабочее положение и включаем штатный режим сворачивания парусов – красный рычажок. В отсутствие части такелажа сворачивание парусов будет происходить намного быстрее, чем обычно. Если вдруг какой-то канат заклинит или концы обрезанных шкотов сцепятся и завяжутся узлом, даже и не думайте их распутывать – рубить, не мешкая. Имейте в виду, паруса будут здорово хлопать. Постарайтесь сами не угодить под край сворачивающегося паруса – влепит так, что мало не покажется. На палубу точно скинет. После того как паруса будут убраны, в штатном режиме убираем реи. И не медля – вниз, чтобы успеть убрать мачты. И последнее – работать надо быстро! Так быстро, как вы никогда этого не делали. Не успеем закончить вовремя – четырехмачтовик нас под себя подомнет. Я все сказал. Работаем.
Все разом сорвались с места и кинулись выполнять команду.
Признаться, Энгель-Рок и сам не ожидал от ветроходов такой прыти. Ему еще пришлось догонять свою команду, бежавшую к грот-мачте так, будто за ними гналась стая бешеных собак.
Оставив на марсовой площадке парнишку лет восемнадцати, которого звали, кажется, Игорь, чтобы рычаг тянул, и ветрохода по прозвищу Шорох, с черной, аккуратной бородкой и серьгой в правом ухе, чтобы канаты рубить, Энгель-Рок полез выше. Следом за ним – вечно улыбающийся ветроход Сутер.
Энгель-Рок остался на салинге. Если вдруг кому понадобится помощь, он и вверх сможет быстро подняться, и вниз спуститься успеет. Обхватил одной рукой мачту, другой выдернул нож из-за пояса – приготовился.
Сутер добрался до бом-салинга, уперся в него босыми ногами, вооружился ножом и коротко свистнул.
Энгель-Рок посмотрел вниз.
Игорь и Шорох смотрели вверх, на него.
– Давай! – махнул зажатым в руке ножом Энгель-Рок.
Игорь подцепил двумя пальцами зеленый рычажок и потянул на себя.
Энгель-Рок в последний раз взглянул на четырехмачтовик – больше времени на это у него не будет. Чужой город закрыл своим корпусом уже половину Корнстона. На городок, где жил поэт Таркус, легла черная тень. «Еще минут двадцать – и он упрется носом в бизань», – подумал Энгель-Рок.
И тут ухо его уловило, как, словно басовая струна, загудел натянутый канат.
Пора.
Раскинув руки в стороны, Энгель-Рок побежал по рее, добежал до «поющего» шкота и с ходу провел по нему острием ножа.
Концы шкота разлетелись в разные стороны, едва не задев лицо ветрохода.
Ухватившись за другой канат, Энгель-Рок сделал три шага вперед по рее и перерезал еще один шкот.
Развернувшись, он быстро побежал в другую сторону. Упершись левой ногой в салинг, обогнул мачту и побежал по другой рее, закрепленный на которой парус уже начал сворачиваться.
Разрубив по пути три едва не гудящих от напряжения шкота, Энгель-Рок сел на рею, сделал глубокий вдох и провел лезвием ножа по крайнему шкоту. И тотчас же, обхватив ногами рею, откинулся назад. Освободившийся край паруса хлопнул над ним, словно крыло чудовищно огромной белой птицы.
Один парус был полностью свободен.
Перевернувшись на живот, Энгель-Рок поднялся и побежал на другой конец реи, где шкоты натянулись так, что расположенная выше бом-брам-стеньга уже начала изгибаться.
– Держись крепче! – крикнул Энгель-Рок работающему наверху Сутеру и принялся резать шкоты.
Как только парус оказался полностью освобожден, верхняя рея распрямилась, конец ее задрожал, как древко копья, воткнувшегося в цель.
– У меня готово! – крикнул Энгель-Рок.
Через две минуты сверху раздался голос Сутера:
– Готово!
Ухватившись рукой за канат, Энгель-Рок отклонился в сторону и посмотрел вниз.
Лежа на рее, Шорох пытался поймать рукой конец шкота, обмотавшегося вокруг угла паруса. Сделать это было нелегко, потому как угол паруса хаотично дергался из стороны в сторону, и Шороху постоянно приходилось то пригибать голову, то прижиматься к рее, то отклоняться в сторону, чтобы не угодить под удар.
В конце концов Шорох зажал нож в зубах, обхватил рею руками и ногами и, перевернувшись, повис на ней, как ленивец на ветке дерева. Оказавшись под реей, ветроход подполз к тому месту, где злосчастный шкот уцепился за рею, и, схватив одной рукой нож, перерезал его.
– Есть! – крикнул он.
– Давай! – махнул рукой Энгель-Рок.
Игорь отпустил зеленый рычаг и потянул на себя красный.
Когда паруса сворачиваются в штатном режиме, все происходит гладко и красиво. Белые полотнища плавно скользят вверх, растянутые бегучим такелажем, и постепенно скрываются внутри рей.
Сейчас все было иначе.
Паруса полоскались на ветру, будто простыни и наволочки, развешенные во дворе на бельевой веревке. Обрывки обрезанных
