— Потом они их забыли там?

— Типа, да. Прикинь, какие бараны! Кстати, как там Баранов? В суд на РУБОП не подал?

Нет. Удовольствовался формальными извинениями. Но ты ещё про браслет мне не рассказал.

— Так она клянётся, что он в квартире остался. Дескать, забыли.

— А, понимаю. А как насчёт соучастия в грабеже?

— Нет, это ей не предъявишь. По протоколу то она — жертва. Убийца ей угрожал. Линия защиты здесь абсолютно не прошибаемая. Ты понял?

— Я понял только одно: Кирилл — молодец!

Допили. Мельников закурил и, встав, поставил на сейф бутылку. Сделав четыре шага назад, достал пистолет. Прицелился.

— Это лишнее, — произнёс Агеев. Он давил в пепельнице бычок, готовясь уйти.

— Ты думаешь, промахнусь?

— Не думаю. На таком расстоянии косой даун с трясущимися руками не промахнётся.

Мельников отступил ещё на два шага. Его прищуренный взгляд сквозь дым казался Агееву демоническим.

— На что спорим, что не промажу?

— Уж лучше бы ты сжёг секретаршу, вздохнул Агеев. Это престижнее, чем разбить пустую бутылку. Хотя два этих предмета равны по ценности, твои будущие коллеги, грузчики, одобрительнее воспримут сожжение секретарши.

— Да? Ты так думаешь?

— Я уверен.

Сказав так, Агеев встал и, подойдя к Мельникову, протянул ему руку.

— Ну, мне пора. Спасибо тебе за всё.

Спасибо тебе, — растерянно сказал Мельников. Он стоял с пистолетом, о чём-то думая, весьма долго после того, как Агеев вышел. Приняв, наконец, решение, сунул пистолет в кобуру и, взяв зажигалку, устремился на поиски секретарши Прохорова.

Часть вторая

Глава первая

Подруга Кирилла, Танька, имела в Тарасовке двухэтажный дом с большим садом. Участок был обнесён забором выше трёх метров. Не останавливал он лишь Борьку. Борька был рыжий пёс размером чуть больше таксы. Он под забором сделал подкоп и каждую ночь убегал гулять. Возвращался только под утро и целый день за тем спал под кустом смородины. По посёлку бегало очень много рыжих щенков, похожих на Борьку. Жители были на него злы. В доме проживал ещё один пёс, побольше и поглупее. Кличка у него была «Колокольчик». Он громко лаял по поводу и без повода. Танька целыми днями только и делала, что твердила Борьке и Колокольчику, как она обоих их ненавидит. Но им на это было плевать. Они много ели и жили так, как считали нужным.

Танькину ненависть к Колокольчику Серёга всей душой разделял, а вот к Борьке — нет. Этот рыжий бабник был ему симпатичен. А Колокольчик за месяц Серёгу просто достал. По утрам он лаял под окнами его комнаты, днём носился по всему саду с таким неистовым ором, что можно было подумать — через забор лезут черти. Из-за него читать или разговаривать приходилось в доме, а не в беседке, где было сказочно хорошо в те редкие дни, когда грело солнце.

Двадцатое октября обещало быть, как ни странно, именно таким днём. Серёга проснулся рано — даже рассвет ещё не настал, и сквозь ветки яблони, шелестевшие по стеклу, видны были звёзды на ясном небе. Колокольчик молчал. Вероятно, он ещё не проснулся. В углу стоял телевизор. Выкурив сигарету, Серёга пультом его включил и довольно долго смотрел дурацкие утренние программы по «МТV». Они не поколебали в его сознании отблеск сна, который его чудовищно взбудоражил. Ему приснилась Наташка. Не в первый раз она ему снилась. У этих снов были головокружительные сюжеты. Но в его памяти оставались только её глаза. Они так смотрели, что один раз он не выдержал и сказал приехавшему в тот день Кириллу, что, дескать, зря он, Серёга, не развязал Наташку, бросая «Форд».

Кирилл рассмеялся:

— Ну, ты и придурок! Вот и лежал бы около Форда с проломленной головой, а миллион баксов достался бы рыжей суке. Пусть посидит! Она там не пропадёт.

Было уже десять, когда Серёга спустился на залитую неярким осенним солнцем террасу. Смуглая длинноногая Танька в джинсах и майке варила кофе. На плите жарились шесть яиц.

— О, доброе утро! — вскричала девушка, повернувшись на звук шагов спускавшегося Серёги, — слушай, ты вовремя! Как всегда.

— Что-то Колокольчик молчит, — заметил Серёга, садясь за стол. — Ты что его придушила?

— Нет, дала ему кость.

Серёга, прищурившись, поглядел на голый, насквозь пронизанный солнцем сад за окном.

— А Борька пришёл?

— Пришёл. Он рано приходит.

— Они из-за этой кости не подрались?

— Ты как-будто Борьку не знаешь, — хмыкнула Танька, ставя на стол яичницу и садясь, — вот если бы Колокольчик трахал кого-нибудь, а Борька это увидел, тут началось бы смертоубийство. А костями Борька не заморачивается особо.

— Не православный пёс, — заметил Серёга, взяв хлеб и вилку. Начали есть. Серёга о чём-то тяжело думал. Танька не отрывала от него глаз. Её рот кривился от смеха. Серёга это заметил.

— Что ты всё ржёшь?

— Да я вот всё думаю, на кого ты больше похож — на Борьку или на Колокольчика?

— Да, пожалуй, на Колокольчика, произнёс Серёга, подумав, ведь я тебя за задницу не хватаю.

— Так ведь и Борька меня за задницу не хватает!

— У нас с ним разная мотивация.

Таньке стало ещё смешнее. Допив свой кофе, Серёга ушёл в беседку. Было очень тепло. Борька крепко спал под смородиной. Колокольчик громко грыз кость около него. В беседке лежало много журналов. Серёга стал их листать. Однако, ничто не могло развеять его тоскливое настроение — даже голые тётки, глядевшие на него с глянцевых страниц. Не под силу эта задача оказалась и Таньке, которая не замедлила присоединиться к нему. Она уже не казалась такой весёлой, какой была на терраске.

— Опять журнальчики смотришь?

— Да.

— Интересно?

— Нет.

— Почему? Может быть ты — гомик?

Серёга, наконец, понял, что ей от него надо. Он мог бы раньше это понять, но не до того ему было. Он промолчал.

— Кирилл тебя за нос водит. Я гарантирую.

— Ну и что?

— Да собственно, ничего. Нормальная ситуация. У тебя самоуважения совсем нету?

Он поглядел на неё, отложив журнал. Она усмехалась, качая длинной ногой, закинутой на другую ногу. На ней была джинсовая юбка выше колен, обтягивающая блузка, колготки, шлёпанцы. Тёмно-русые волосы были собраны в хвост.

— Могу сказать тебе больше — он мне велел делать всё, чтоб ты не скучал.

— Ты с этим справляешься.

— Ты уверен?

— Послушай, Танька! Я очень сильно устал. Ты просто не представляешь, как я устал.

Она закурила.

— Ты не похож на уставшего человека. Ты не устал, ты запутался. И запутал тебя Кирилл.

— Ты чувствуешь в себе силы меня распутать?

— Для этого не потребуется какой-то огромной силы.

— Тогда я, может быть, справлюсь сам?

Она, казалось, ждала этого вопроса. И у неё был ответ. Он не прозвучал, так как за воротами вдруг раздался автомобильный гудок. Серёга напрягся.

— Это Кирилл, — заявила Танька, вставая.

— А