– Клянусь небом, – воскликнул король, – что я исполню твою просьбу и не потребую смерти рыцаря!
Повернувшись, король Ангвисанс направился к судьям и объявил им имя выступающего за него рыцаря; тогда все присутствующие пожелали взглянуть на Тристрама, так как молва о его бое с сэром Мархальтом и слава его как музыканта и охотника достигла их слуха, но до сих пор он еще не бывал при дворе Артура.
Сэр Бламур и Тристрам разъехались в противоположные концы арены и оправили свои кольчуги и щиты. К сэру Бламуру подъехал брат его сэр Блеоберис и сказал:
– Брат, не забывай, какого ты рода и что рыцарь Ланселот наш брат. Смотри, не обесславь себя!
– Не сомневайся во мне! – заметил сэр Бламур. – Я не посрамлю ни имени Ланселота, ни нашего рода; однако Тристрам прекрасный боец, и, если ему случайно удастся одержать надо мной верх, пусть он убьет меня и тем положит предел моему позору.
– Господь да поможет тебе, – произнес сэр Блеоберис. – Однако я не думаю, что Тристрам такой хороший боец, как доносит молва.
Когда рыцари приготовились к бою, герольд двора Артура возвестил причины спора и имена рыцарей, участвующих в поединке. Затем герольд попросил рыцарей приготовиться. По данному знаку рыцари подняли копья, пришпорили коней и помчались вперед; внезапно на середине арены конь Бламура поднялся на дыбы, круто повернул и сбросил своего седока на землю. Сэр Бламур остался невредим, сразу вскочил на ноги и выхватил меч.
– Сойди с коня, сэр Тристрам! – обратился он к противнику. – Пусть мой конь изменил мне, но добрый меч, конечно, не подведет меня!
Тристрам спешился и приготовился к бою. Рыцари бросились друг на друга; они беспрестанно наносили и отражали удары, бой так затянулся, что зрители дивились их выносливости и силе.
Скоро все заметили, что Бламур кидался на противника с диким неистовством, Тристрам же спокойно и уверенно рубил наверняка, хотя все слабее. Утоптанный песок арены окрасился кровью.
Вот Бламур снова яростно замахнулся; но Тристрам избег удара и, прежде чем противник успел опомниться, с такой силой опустил свой меч на его шлем, что Бламур упал. Тристрам бросился на него и, приложив острие меча к забралу, предложил сдаться.
– Нет, нет, сэр Тристрам, – возразил сраженный рыцарь, – никогда не произнесу я слова «сдаюсь». Прошу тебя, Тристрам Лионский, как самого сильного и благородного рыцаря из всех, которых мне случалось видеть: убей меня, потому что я не достоин быть лордом Британии! Лучше смерть, чем позорная жизнь, а потому убей меня, убей!..
Тристрам отшатнулся, вспомнив о благородном происхождении храброго рыцаря. Зная, что он обязан или вынудить у противника унизительное «сдаюсь», или убить его, он направился к судьям и, преклонив колени, передал ответ сэра Бламура.
– Высокочтимые лорды, – закончил Тристрам, – стыдно и жалко убивать благородного рыцаря потому только, что он не желает произнести постыдные для него слова. И я не стану ни позорить, ни убивать Бламура, если король Ангвисанс, чьим рыцарем я являюсь и за чьи права выступаю, согласен на это.
– Клянусь небом, более доблестного рыцаря, чем ты, Тристрам, мне не доводилось встречать. Я вполне согласен с тобой. Поэтому прошу королей и судей разрешить дело по своему усмотрению, – сказал король Ангвисанс.
Судьи призвали сэра Блеобериса и потребовали его совета.
– Милорды, – сказал он, – хотя мой брат и потерпел поражение, но дух его не сломлен, и он – благодарение Богу! – не посрамлен в сегодняшнем бою. И во избежание бесчестья я требую, господа судьи, – сурово закончил побледневший Блеоберис, – чтобы вы приказали сэру Тристраму убить Бламура!
– Этому не бывать, – ответили судьи, – потому как ни король Ангвисанс, ни сэр Тристрам лают позора твоему храброму брату.
– Нет, мы не желаем! – подтвердили король и рыцарь-победитель.
Тристрам и сэр Блеоберис подняли сэра Бламура и перевязали его раны. Затем братья примирились с королем Ангвисансом и поклялись в вечной дружбе ему, а после – Тристраму. Такую же клятву принес и Тристрам.
А великодушие и благородство Тристрама обеспечили ему любовь и уважение Ланселота и его родичей.
По благополучном разрешении поединка король Ангвисанс и Тристрам с торжеством отплыли в Ирландию. Прибыв туда, король приказал оповестить по всем своим владениям о подвиге Тристрама и о том, что после столь доблестного сражения Тристрам является благороднейшим из его друзей-рыцарей.
Когда королева и родня сэра Мархальта услышали о поведении Тристрама на последнем поединке, они решили, что не должны уже мстить ему, потому как своим великодушным поступком он искупил совершенное им злодеяние.
Королева, придворные и даже простой народ с ликованием встречали сэра Тристрама, а радости Прекрасной Изольды нельзя и описать. Однако все заметили суровость рыцаря при встрече с красавицей.
Наконец король спросил Тристрама, с чем он приехал.
– Чего бы ты ни пожелал, – прибавил король, – я всё исполню.
Лицо Тристрама приняло жесткое выражение, и, побледнев, он сказал:
– Я должен передать тебе, государь, веление моего дяди, короля Марка. Он просит руки твоей дочери, Прекрасной Изольды. Я обязался привезти ее к нему.
– Увы! – воскликнул король, с грустью посмотрев на Тристрама. – Я всего больше на свете желал бы, чтобы ты сам на ней женился.
Тристрам отвернулся и ответил:
– Я дал слово королю, и бесчестно не сдержать его. Требую, чтобы и ты, государь, согласно данному тобой обещанию, исполнил мою просьбу и отпустил любимую дочь со мной к королю Марку.
– Я исполню свое обещание, – грустно сказал король.
Но как изобразить изумление и горе Прекрасной Изольды, когда она узнала, что Тристрам просит ее в жены не себе, а другому? Днем на людях она была спокойна, хотя и бледна, и собиралась в дорогу, а по ночам горько плакала в объятиях матери или верной служанки Брагвины.
Королева очень боялась предстоящего брака и послала гонца к известной колдунье, жившей в сырой долине среди Красных холмов, и та за большое вознаграждение изготовила любовный напиток. В день отъезда, когда после слез и бесконечных прощаний Прекрасная Изольда с Брагвиной и со свитой благородных рыцарей и дам направились на ожидавший их корабль, королева отозвала верную Брагвину в сторону и вручила ей маленький золотой флакончик.
– Возьми это с собой, Брагвина, – попросила она. – Я не жду добра от замужества дочери, и потому сделай следующее: в день свадьбы короля Марка с Прекрасной Изольдой влей сей напиток поровну в их бокалы с вином; тогда я уверюсь, что они будут любить друг друга до конца дней своих.
Наконец корабль с Прекрасной Изольдой и Тристрамом отплыл в море. Во время пути сэр Тристрам сидел в кругу
