Теперь, когда человек стало столько же, сколько и камер, нас поместили каждого по отдельности и даже принесли поесть, что меня немало удивило. Наверное, боялись, что мы можем не дожить до нашей казни. В темнице стояла гробовая тишина, казалось, что все мы уже умерли, хотя, наверное, так и было. Даже Танни когда очнулась, всхлипнула всего лишь раз и замолчала. Единственными, кто прерывал тишину нашего узилища, были его постоянные жители, крысы и мыши, тянущие свои голодные мордочки к нашим мискам. В какой-то момент, я даже пожалел, что нет Лиркона с его глупыми бравадными песнями, но тот сейчас болтался в петле на забаву другим.
Когда за нами пришли в третий раз, Танни закатила истерику и отказывалась идти, за что получила пару пощечин, и Кариму вновь пришлось помогать ей. Хотя в этот раз передвигалась она сама, он лишь поддерживал ее, чтобы она не упала. Мы вновь предстали пред советом мастеров, и магистр, как и в прошлые дни, возвестил нам о чести и кодексе ордена. Затем он начал свой суд и первым стал Тавиш. Было ощущение, что внутри у меня что-то оборвалось и резко обрушилось вниз.
– Ученик Тавиш Паледо, встань и прими свой приговор достойно, – провозгласил магистр, серебряная маска скрывала его лицо, не давая увидеть, что он чувствует. Хотя я очень сомневался, что пойму это, даже если снять с него маску.
Тавиш встал, понуро повесив голову. Казалось, что он смирился со своей участью.
– Ученик Тавиш Паледо ты обвиняешься в незаконном оставление Убежища, использовании и помыкании себя, что недостойно для наемного убийцы и нарушение кодекса, заставившего других учеников из-за тебя пойти на преступление. Твоя вина установлена и доказана. Совет вопреки всему решил сохранить тебе жизнь, – магистр на мгновение замолчал, глаза Тавиша беспокойно забегали из стороны в сторону, он никак не мог поверить в свое счастье.
– Но ты лишаешься права стать полноценным наемным убийцей, – продолжил магистр, и толпа позади нас зароптала в предвкушение, все уже знали, какие слова последует далее, и, судя по лицу Тавиша, он знал тоже.
– Ты станешь Искателем и будешь исполнять долг перед орденом, искупая свою вину посредством привлечения в него новых членов до тех пор, пока орден не сочтет должным и полным твое исправление и не освободит тебя от твоих обязанностей. Ты покинешь Убежище в ближайшее время с одним из первых пришедших Искателей, который в течение года будет тебя обучать. Ты больше никогда не вернешься в эти стены, ибо такова твоя кара. Да будет так.
– Да будет так, – вторили мастера.
Ученики позади нас громко перешептывались. Так вот значит, какое наказание они придумали для нас. Я не знал радоваться ли мне или огорчаться. Некоторые считали это хорошим выходом, но большинство позором и говорили что уж лучше смерть, чем стать Искателем. Впрочем судя по ходящим в Убежище рассказам некоторые осужденные ранее просили совет казнить их вместо того чтобы принять изгнание, и говорят что совет соглашался. Но таких впрочем, было немного. Магистр же тем временем продолжал.
– Ученица Танни Лезми, встань и прими свой приговор достойно.
Танни вздернули на ноги стоящие позади мастера, она громко рыдала и все время норовила потерять сознание. Откуда у нее только бралось столько слез.
– Ученица Танни Лезми ты обвиняешься в незаконном оставление Убежища, нарушение кодекса, участие в драке, о которой заведомо знала и сыграла роль посредника в ее организации. Твоя вина установлена и доказана. И приговор должен быть жесток. Но вопреки всему, совет сохраняет тебе жизнь.
Далее приговор звучал также как и у Тавиша. Ей сказали, что она покинет Убежище и станет Искательницей. Правда Танни этого уже не слышала, так как потеряла сознание.
– К тому же, в виду того что твои деяния тяжелее чем ученика Тавиша Паледо помимо изгнания ты приговариваешься к десяти ударам плетью. Да будет так.
– Да будет так, – вторили голоса.
Позади заохало несколько учениц. Танни, казалось, пришла в себя и рыдала. Мастера отпустили ее, и она словно куль повалилась на песок, зарывшись в него лицом.
– Ученица Шейла Мальф, встань и прими свой приговор достойно.
Шейла встала, гордо задрав подбородок, готовая принять любое наказание. У меня перехватило дыхание.
– Ученица Шейла Мальф, ты обвиняешься в незаконном оставление Убежища, нарушение кодекса и участие в драке. Твоя вина установлена и доказана. Совет своим решением сохраняет тебе жизнь и позволяет продолжить обучение. Впредь до того момента пока ты вновь не нарушишь кодекс, в этом случае тебя будет ждать смерть.
Я облегченно выдохнул, но как оказалось рано.
– Но, в то же время, ты должна понести наказание. Совет приговорил тебя к дести ударам плетью, после чего ты на день будешь закована в позорные колодки, чтобы все могли наблюдать за тем, как ты несешь свое наказание.
Сердце мое сильно билось в груди. Я посмотрел на Шейлу. Из ее глаз катились крупные слезы, но смотрела она прямо, и подбородок был все так же гордо поднят вверх. Следующим был Карим и ему тоже позволили продолжить обучение, вот только плетей ему назначили двадцать, а закованным в колодки он должен был простоять два дня. Наступила моя очередь выслушать свой приговор. Меня приговорили к пятнадцати ударами плетью и месячным заключением в камере. Затем магистр велел привести приговор в исполнение. Нас всех, кроме Тавиша, подвели к помосту. Первым принял свою участь Карим. Специально для нас на помосте поставили широкую лавку, на которую и уложили Карима. Мастер Одим извлек из ведра с водой мокрую плеть и приступил к своему делу. Плеть свистнула и Карим закричал. Я еще никогда не слышал, чтобы человек кричал так сильно. Когда Одим закончил двое помогавших ему мастеров стащили Карима с лавки и, взяв под руки, спустили вниз. На его спину было страшно смотреть. Его дотащили до колодок и вставили в специальные отверстия его руки и голову, после чего опустили деревянный верх и задвинули скрепляющий две половины колодки засов. Следующим был я. Когда меня уложили на лавку, уже забрызганную кровью Карима, я крепко сжал зубы, и решил, что во чтобы бы мне это не стало, кричать я не буду. Я не доставлю им такого удовольствия. Но уже после третьего удара, я вопил во всю глотку от боли, забыв обо всем. Когда Одим наносил последние удары, я чуть было не лишился сознания, но все же мне как-то удалось не отключиться. Меня, также как и Карима, сняли с лавки и поволокли вниз. Каждое движение отдавалось ужасной болью в спине. Бросив меня у помоста, они схватили Танни. Та визжала и брыкалась, но держали ее крепко. Когда ее положили на лавку, она попыталась вырваться и убежать, ее удержали, но решили привязать, чтобы она больше не брыкалась. Но даже будучи привязанной Танни все равно извивалась словно червь. Рубаху с нее не сняли, и она лежала прямо в ней, спутанные рыжие волосы ниспадали вниз, закрывая лицо. Когда мастер Одим нанес первый удар, Танни закричала так, что казалось, будто я сейчас оглохну. Но Одим не обращал на это никакого внимания, по всей видимости, он получал удовольствия от этого занятия. Перед четвертым ударом голова Танни резко дернулась вверх, а рука мастера Одима дрогнула. Конец кнута с шипением ударил по горлу Танни, и кровь фонтаном брызнула на помост. Рыжеволосая девушка больше не кричала и не плакала. Она не могла. Лишь хрипела и дергалась какое-то время, а потом затихла, залив кровью лавку и помост под собой. Я слышал, как кричат ученики, ревут ученицы, плачет Шейла. Но мастера
