— Понял, товарищ лейтенант.

— Замыкайте с Курановым группу, через минуту уходим.

— Товарищ лейтенант, ползут, — шепнул Куранов.

— Тише, прикрой.

Тяжело дыша, на нас все-таки вышел дозор.

— Что у вас, Андрей?

— Прижали огнем, товарищ лейтенант, едва ушли по лощине.

— Понял. Уходим в кишлак.

— В кишлак?

— Рывком в кишлак! Ё… Вперед! Гена, с Курановым прикройте отход. Не отставай, Леха!

— Что это такое, Валер?

— Это пиз…ц, Леша, уходим!

Пригнувшись, бежим к дувалам. В сплошной наружной стенке всего лишь один проход, образующий узкую улочку, идущую вглубь кишлака, в которую шмыгнула группа Сафарова. Летели вдоль глиняных стенок, между которыми стекал сточный ручей с невероятным запахом дерьма в лабиринте дувалов. Не заблудиться бы в этом гадюшнике и выйти к восточной окраине Паймунара! Дувалы — наше спасение. Теперь «духи» могут преследовать нас только на догонном курсе, а вот тут мы еще повоюем. Ожидали, сволочи, готовя встречу, значит, перекрыли отходы на базу. Десять минут бешеного бега, пятнадцать… Окраина «духовского» кишлака! Хочется повернуть направо, где находится лагерь. Нельзя! Там, скорей всего, западня, перекрыты отходы к гряде, за которой аэродром и городок дивизии. Сафаров с разведчиками, ощетинившись автоматами, прикрыл наш выход из лабиринтов дувалов и каменных стен.

— Все на месте, Сергей?

— На месте, товарищ лейтенант.

— Хорошо. Уходим на север два километра. Скорость на пределе!

— Понял, — ответил Ивонин и с Сокуровым рванул к виноградникам Дехъийхья.

Я на ходу пересчитал разведчиков. Еще раз. Все. Отлегло. А теперь в отрыв, как мы это делали сотни раз на учениях и боевых заданиях. Вот где нужна выносливость! Короткий бой, лай собак взбудоражили кишлак. Возможно, «духи» уже разгадали лихой маневр и потянулись за нами. Срочно уходим — зажмут и не выпустят живыми, положат всех в виноградной лозе. Здесь нам никто не поможет. Вот так 8 Марта!!!

— Живой, Леха?

— Живой, — выдохнул «бортач».

— Держись в режиме, дружище. Не отставай.

Леха — спортсмен, но без опыта горной подготовки. Подъем на хребет и спуск в долину забрал немало сил у члена экипажа Александра Жихарева. Метров семьсот сумасшедшего бега за пределами кишлака подкосили и без того уставшие ноги. Сигналю «Стой» — упали, залегли. От нехватки кислорода разрывалась грудь, дыхание с хрипом рвалось наружу. Казалось, сейчас буду отхаркиваться тренированными и не знающими никотина легкими. Стимулирую дыхание порционным выдыханием воздуха. Легчает. Полежал на спине, перекатившись на живот, вгляделся назад. Преследования не было видно. Оторвались? Сейчас главное — «сбросить» погоню и заплутать подрастерявшихся «духов». Следующий этап — выход на базу, который бы они не смогли просчитать и устроить засады на путях нашего отхода. Они знают местность, что дает им возможность легко обложить нас и уничтожить до наступления утра. Лучше их никто этого не умеет делать.

— Прицел, Гена.

Местность в тылу не вызывала подозрений. «Духов» не было видно. Хватит лежать — вперед.

— Ивонин, выводишь группу к виноградникам, поворачиваешь влево на запад и чешешь вдоль плантаций. Огибаем долину с северо-запада и выходим к нашему хребту с обратного ската Ходжабугра — там и перемахнем гряду.

— Это километров пятнадцать, товарищ лейтенант.

— Выхода нет, Андрей, «духи» отходы перекрыли классическим способом — везде засады. Ты понял, что нас ожидали у кишлачка?

— Я хотел об этом доложить.

— Вот и доложил. Бери прицел у Баравкова и вперед.

— Есть.

Три-четыре минуты отдыха восстановили дыхание, придали сил работать на выживание группы. Мы еще поборемся, бородатые!

— Радиостанцию не разбил, Есаулков?

— Никак нет, товарищ лейтенант.

Парень, выдерживая неимоверную нагрузку с радиостанцией, словно привязанный, следовал в задаче. Молодец, вписался в группу должным образом, понял свою роль в общем замысле действий.

— Гарнитуру!

Вошел на связь с Тютвиным:

— «База», я «03», прием.

Через шипение в эфире пробился голос Николая:

— «03», я «База». Приём.

— Прими: восточнее «550» 250…

Из продиктованных в эфир зашифрованных фраз корреспондент получит информацию о том, что группа попала в засаду, потерь не имеет, пробивается к базе. Открылось второе или третье дыхание — не знаю, но оставшийся позади кишлак уже менее беспокоил меня, потому что перед нами открылась виноградная плантация, вызвавшая неприятные ассоциации, и надо было собраться на решение новых возможных проблем. Борозды с жестковатой лозой, появившиеся под ногами, расценились мной ориентиром, выводившим нас к северной оконечности зоны ответственности соединения, которую нам предстояло исследовать. Ивонин с Сокуровым сориентировались верно: попади мы в засаду снова — есть куда сунуть голову от первых пуль. А там разберемся.

Группу я повернул на Пагман, снежные шапки которого можно видеть с любой точки кабульской долины. С точки зрения внезапной встречи с противником мы были уязвимы со всех направлений и в первую очередь — от кишлака Данишманд, утопавшего в виноградной лозе и открытой горным ветрам, рождавшим «афганец», степи Колай-Ходжи. Выйти к ней мы должны были по плану задания, изменившегося внезапной засадой, устроенной противником при входе в задачу. Попав в засаду, мы вынуждены были уйти с маршрута, чтобы, оторвавшись от погони, запутать душманов в их же безобразном логове. Таким образом, мы оказались километрах в трех севернее планируемого заданием маршрута и теперь, огибая огромную долину по кругу, выходим на линию Ходжабугра с отметкой вершины 2087 метров над уровнем моря.

Противник в суматохе потерял нас из поля зрения и теперь искал группу на всех с его точки зрения возможных маршрутах — жаждал мщения. Я не сомневался, что «духи» рыскали вдоль хребта Ходжа-Раваш, полагая, что мы выйдем к лагерю коротким путем через перевал — так подсказывал действовать инстинкт самосохранения. Мы же ушли от них через кишлак, и я повел группу в обратном направлении от базы, тем самым, введя противника в заблуждение — ненадолго, конечно, но эти минуты сохранили нам жизнь.

Засадой на группу «духи» почти достигли внезапности, но — только почти. Против «духов» сыграли несколько очень важных моментов: Баравков, увидев засаду, первым открыл огонь на поражение, иначе бы нам конец — основная группа, спустившись в ложбину, противника не видела