Закрыв глаза, Давина сосредоточилась лишь на своих внутренних ощущениях, и тело ее, наполняясь восторгом, постепенно избавлялось от кошмарных воспоминаний.

– Ты уже почти у цели, – внезапно прошептал Джеймс.

И действительно, она чувствовала уже знакомую пульсацию. «Но неужели снова?… Разве такое возможно?» – изумлялась Давина. Взглянув на Джеймса, она испугалась за него. Казалось, что лицо его свело смертной мукой. Если бы она могла сейчас заговорить, то, наверное, спросила бы, что у него болит. Но говорить она не могла. И не могла остановить эту бешеную гонку, так как оба они почти достигли вершин блаженства.

Тут Джеймс вдруг замер на мгновение, прокричав ее имя. И в тот же миг Давина почувствовала изливавшуюся в ее лоно горячую влагу. Содрогнувшись всем телом, она пролепетала какую-то нежную бессмыслицу, а потом, обессилев, прильнула к любимому и затихла. Слезы катились по ее щекам, но она тут же утирала их украдкой, боясь, что если Джеймс их увидит, то все неправильно поймет. Ведь плакала она от облегчения… Плакала от счастья. Ей хотелось громко смеяться и кричать от радости, и Давина с величайшим трудом сдерживалась. В эти мгновения она чувствовала себя так, словно заново родилась. Ведь теперь стало ясно: она снова могла любить – могла любить мужчину.

Тут Джеймс повернулся на бок и заключил ее в объятия. Она потерлась щекой о его плечо и прижалась к нему покрепче.

– Устала? – спросил Джеймс.

– Хм… наверное… – пробубнила она в ответ.

– Давина, любовь моя, нам надо поговорить.

Она сладко зевнула и пробормотала:

– Можно мне отдохнуть? Всего несколько минут, – добавила Давина, уже засыпая.

Глава 15

Глядя на еду, стоявшую перед ним на столе, Джеймс все никак не мог поверить, что она ему не снится.

Теплые золотисто-коричневые овсяные лепешки так и просились в рот. А к ним – горшочек меда. Райское наслаждение!

Разорвав пополам лепешку, Джеймс обмакнул ее в густой текучий мед и отправил в рот. Но глотать не торопился. Закрыв глаза, он какое-то время наслаждался волшебной сладостью. Наконец, проглотив лепешку, он скосил взгляд на арку над дверью в главный зал.

«Где же она?» – спрашивал он себя.

В это время все уже давно чем-то занимались, и потому людей за столами было совсем немного. К счастью, среди тех, кто завтракал так же поздно, как и Джеймс, не было никого из его семьи. Ему не хотелось попадаться на глаза матери, так как та непременно стала бы задавать неудобные вопросы, к которым он еще не был готов.

Джеймс уснул в полном изнеможении, крепко прижимая к груди Давину. Когда же проснулся на рассвете, ее не оказалось рядом – она ушла украдкой, ушла, даже не попрощавшись. И сейчас он не вполне понимал, почему же так из-за этого разозлился. Ведь сколько раз за эти пять лет, стараясь не разбудить женщину, с которой спал, он уходил от нее до рассвета… И если не считать того, что на сей раз ушел не он, а ушла женщина, то ничего же не изменилось, не так ли? Или все-таки что-то изменилось?

Да, конечно, изменилось. И очень существенно. Потому что этой ночью он обнаружил в себе чувства, с которыми, как ему казалось, уже давно распрощался.

И даже сейчас, по прошествии нескольких часов, он пребывал все в том же состоянии замешательства. Еще никогда близость с женщиной не приносила ему такого глубокого удовлетворения. И если бы все ограничивалось только телом! Нет, Давина сумела добраться до самой его души…

Все эти годы Джеймс, хотя и гнал от себя мысли о ней, все же понимал, что она продолжала жить в его сердце. Но он никак не ожидал, что с годами его чувства только усилились.

И тут вдруг – словно это он сам своими мыслями призвал ее – Давина вошла в зал. От неожиданности Джеймс утратил контроль над собой и вскочил на ноги, готовый броситься к ней, как влюбленный по уши юнец. Но, опомнившись, он мысленно отчитал себя и отвернулся, изображая безразличие.

Он слышал ее приближавшиеся шаги и заставлял себя успокоиться. К тому моменту, как она подошла к столу, Джеймс успел взять себя в руки и вежливо, как и полагалось рыцарю в общении с дамой, встал и отодвинул для нее стул рядом со своим. Давина же, словно тоже задавшись целью продемонстрировать свои безупречные манеры, кивнула в знак благодарности и села, сложив на коленях руки.

– Доброе утро, Джеймс, – сказала она.

Он невольно сжал кулаки. Господи, что она с ним делала?! Казалось, один только ее голос выворачивал наизнанку его душу.

– Давина… – Он разжал кулаки. – Давина, ты чудесно выглядишь.

Она взглянула на него с удивлением и тихо спросила:

– Ты что, не в духе?

Джеймс поднял на нее хмурый взгляд.

– Знаешь, я не люблю просыпаться в одиночестве. Особенно после того, как заснул рядом с такой чувственной, страстной и красивой женщиной.

Виновато потупившись, Давина сказала:

– Я должна была уйти до того, как проснутся слуги. Ты же понимаешь, что незамужняя девушка знатного происхождения не должна приходить ночью к мужчине. Я не могла рисковать. На кону стояла не только моя репутация, но и репутация тех, кто меня пригласил.

Ее доводы не показались Джеймсу убедительными. Более того, он чувствовал себя уязвленным, униженным. Если бы ее застали с ним в одной постели, у них не было бы выбора, и им бы пришлось стать мужем и женой. Следовало ли понимать ее так, что она не хотела за него замуж?

– Ты жалеешь о том, что произошло между нами ночью? – спросил Джеймс.

– Джеймс, пожалуйста, давай не будем об этом, – прошептала Давина, густо покраснев.

Джеймс снова сжал кулаки. Проклятие, а ведь ночью, перед тем как они уснули, все было так замечательно… Куда же исчезла прежняя легкость?

– Давина, пойдем со мной. Сейчас же!

– Джеймс, успокойся, – тихо ответила она.

Он сделал глубокий вдох, стараясь подавить овладевшую им ярость.

– Нам надо поговорить, Давина, и я предпочел бы сделать это там, где мы будем вдвоем. Или ты хочешь, чтобы все узнали о том, что произошло между нами прошедшей ночью?

Она бросила на него хмурый взгляд исподлобья, но, заставив себя улыбнуться, проговорила:

– Твоя мать велела мне прийти в ее покои до полудня. Я обещала ей помочь с новыми туниками, которые мы шьем для ваших воинов.

Джеймс еще больше помрачнел. Похоже, Давина намеренно его избегала, но почему?

– Я отправлю к ней своего пажа с сообщением, что ты проведешь утро со мной. Уверен, моя мать не станет возражать.

Давина поджала губы, но все же утвердительно кивнула. Взяв со стола две лепешки, она со вздохом сказала:

– Попроси, пожалуйста, кого-нибудь из слуг передать моей компаньонке, чтобы принесла мне плащ.

Джеймс тоже вздохнул. Ему не терпелось остаться