…Когда город очнулся от гуляний, из ушей в уши полетела страшная история об убийствах.

– Четвертый! Охо-хо, что делается? – качал головой Зиморович, стоя возле трупа на Капитульной. – Кому нужно было его убивать? Ведь его не ограбили. Он как раз вышел из шинка, и у него не было ни шелинга. Вот видите, на руке даже перстень остался, а на шее цепь золотая.

– Кажется, он защищался, – сказал аптекарь.

– Да, но неудачно. Карабелу выбили у него из рук и проткнули его, как цыпленка на вертеле. Странный удар. Собственно, четыре странных удара, и четыре трупа. Я еще такого не видел. Уберите, – кивнул цепакам. – Нападающий, бесспорно, был мастером своего дела, если ему было достаточно одного удара. Кроме того, он очень хорошо ориентировался в темноте. И что интересно, – он внимательно посмотрел на аптекаря, – все убитые были, скорее всего, причастны к гибели той… – он, видимо, хотел сказать «потаскухи», но передумал, – …той несчастной. О которой мы с вами недавно беседовали.

В разговор вмешался бургграф:

– Есть свидетель. Он видел, как выглядел нападавший.

– И как же? – усталым и лишенным доверия голосом спросил Зиморович.

– На нем была красная маска совы с большими отверстиями для глаз, обведенными черной краской.

– Маска совы… – повторил задумчиво Зиморович. – Да, это очень ценное свидетельство. Теперь эта маска лежит где-нибудь на помойке или плавает в канале. Нам это свидетельство ничего не дает. Но какой скандал! Убиты уважаемые люди.

Он наклонился к Лукашу и спросил шепотом:

– Вы их хорошо осмотрели? У кого-то из них оказалось то, что нас интересует?

Лукаш догадался, что речь шла о надкусанном члене, и отрицательно покачал головой.

– Значит, был кто-то пятый, – заключил Зиморович.

– Есть одна особенность. У каждого из них отрезан кусок языка.

– Побей его сила Божья! Это разве что в сказках такое видано, чтобы рыцарь обрезал языки драконам. Но чтоб людям?

– Эти обрезки еще возникнут – как доказательство того, кем был убийца.

– Дай-то Бог. – Зиморович наклонился к Лукашу и понизил голос. – Оно, можно сказать, справедливость торжествует, но… смерть за изнасилование проститутки? Это слишком.

– Смерть за смерть.

– Она была убита одной стрелой, а не четырьмя или пятью. Итак, убийца только один. А остальные не заслуживали такого конца. Это скандал, который докатится до короля и поднимет тучу пыли. Что о нас там подумают? Я ни в каких наших хрониках ничего подобного не читал.

– Если бы вы видели, как выглядело ее тело – все истоптанное, в синяках, в полосах от плетей, – вы изменили бы свое мнение.

– Никогда, – покачал головой Зиморович. – Если бы за каждую избитую девку у нас убивали, то полгорода уже легло бы трупом.

Откуда-то появился запыхавшийся Зилькевич.

– Это ужасно! Такие убийства! – Он заметно нервничал и дергался.

– Я вас искал, пан Зилькевич, – сказал Зиморович. – Вы не ночевали дома?

Зилькевич покраснел, и усы его дернулись.

– Ну-ну, не переживайте, – успокоил его Зиморович. – Ваше дело холостое.

Но тут и аптекарь не удержался:

– А правда, что вы тоже были на той охоте?

Зилькевич налился гневом и стал походить на вчерашнюю маску Лукаша.

– Какой охоте? Не ввязывайте меня ни в какую охоту.

– Я могу вам объяснить, – продолжил аптекарь. – Эти люди были замешаны в убийстве проститутки. Это все, что их объединяет. Если и вы были там, вас ждет то же самое.

Теперь Зилькевич уже побледнел и вытер холодный пот со лба. Но твердо ответил:

– Меня там не было. Бог знает, когда я в последний раз был на охоте. Я вообще плохо стреляю.

– Нас ждут в магистрате, пан Зилькевич, – сказал Зиморович.

– Знаю, но я завтра на рассвете отправляюсь в Краков. Так вы уж за меня там извинитесь. Я должен еще собраться.

– Вы надолго?

– Наверное. Это будет видно после беседы с маршалком. Я обязательно сообщу в магистрате.