– Ма… Мартин знает?… – Юлиана кивнула. – И Айзек?… – Юлиана снова кивнула. – Боже, неужели только я одна такая дура?

Юлиана села рядом и обняла ее, Рута уже не могла удержаться, она дала волю своим чувствам и зарыдала. Вот и сбылась ее мечта, они обнялись. Какая ирония! Когда она перестала всхлипывать, Юлиана тихо и спокойно рассказала о себе. Рута слушала, время от времени что-то спрашивала, лихорадочно вспоминая, не показалось ли что-нибудь в поведении Лоренцо ей подозрительным, и ловила себя на том, что да – что-то иногда было, но она была ужасно невнимательна. И Юлиана сама напомнила ей отдельные моменты, когда можно было догадаться, что она не мужчина, а женщина. А поскольку эти моменты были забавными, то Рута сквозь слезы улыбалась. Она вслушивалась в голос Юлианы, и отдельные его тона были ей на удивление знакомыми, да-да – это было не раз, когда Лоренцо смеялся и, смеясь, что-то говорил, тогда его голос становился женским, хотя Рута на это внимания не обращала. Все эти маячки, разбросанные на протяжении всего их общения, вернули девушку к реальности, она медленно начала принимать этот удар судьбы с пониманием, потому что вариант, что Лоренцо на самом деле не юноша, а девушка, все же был для нее гораздо менее трагичным и ужасным, чем если бы Лоренцо просто отверг ее, сказав, что не испытывает к ней ничего. Это была бы настоящая трагедия, с которой ей невозможно было бы смириться, и, скорее всего, она и не смирилась бы и забилась в глухой угол подальше от всех, чтобы в одиночестве пытаться выровнять мир в своем сознании, подавить чувства и восстановить спокойствие. Еще вчера ей казалось, что жизнь без Лоренцо пропащая, она изо всех сил рвалась из клетки и таки вырвалась, даже Каспера она проняла своим бурным словесным потоком, закручивая его вихрем безумных чувств, заставляя слушать и воспринимать все, что она говорила. Она старалась не давать ему ни слова промолвить, хотя он и пытался перебить ее, но она на это не обращала внимания – она должна была выговориться и доказать, что намерения ее тверды и назад дороги нет. В дверях мелькнула фигура сарацинки, но Каспер глянул на нее раздраженно, и она исчезла. Однако Рута была уверена, что та слушает, и так же, как и она сама, переживает, потому что от этого вечера многое и для нее могло решиться в лучшую сторону. Трудно сказать, сколько это продолжалось, сколько она стояла на коленях, потому что умолкла она только тогда, когда Каспер подошел и поднял ее. Затем сказал, чтобы она собралась. Рута, как во сне, сложила свои вещи, и они вместе пошли в аптеку.

Что бы она делала, если бы то, что произошло сегодня, произошло раньше? Рвалась бы она тогда на свободу? Пожалуй, да, но можно с уверенностью сказать, что сделала бы это уже без таких впечатляющих эмоций, без такой страсти, которая растапливает камень, без боли в словах. А значит – ничего не добилась бы. Осознание этого немного подняло ей настроение, с сердца свалился груз, который все время мучил ее, теперь ей уже не надо страдать, терзаться, что-то фантазировать. Все закончилось. Не так, как она бы хотела, но все же… все же она теперь живет у аптекаря, а не у палача, и может заниматься любимым делом. А мечта о рыцаре так и осталась мечтой, он все еще едет к ней на своем коне, он все еще преодолевает трудный путь, пробиваясь сквозь преграды, но с каждым днем он ближе и ближе, Рута в этом не сомневалась и готова была снова ждать.

Они шли дальше по берегу, каждая погруженная в свои мысли, наконец Юлиана спросила:

– Почему ты не влюбилась в Мартина?

– Не знаю, – шмыгнула носиком Рута. – Мне показалось, что именно ты – мой идеал, тот рыцарь из снов. Ты заменил… заменила мне весь мир. – Она посмотрела на Юлиану: – А почему ты не влюблена в Мартина?

Юлиана улыбнулась с горечью:

– Возможно, когда-нибудь я кого-нибудь полюблю, но… это будет нескоро.

– А Мартин? Он не был в тебя влюблен?

– Нет, – Юлиана решила не посвящать Руту в свои отношения с аптекарем. – Я не давала ему для этого никакого повода. Если честно, я всегда искренне желала, чтобы вы были вместе. Вы так хорошо подходите друг другу.

– Не знаю. Это тоже, наверное, будет нескоро. Если будет. Наконец, это не от меня зависит.

– По крайней мере, сейчас ты свободна. Каспер оказался порядочным человеком.

– Да, я благодарна ему за это. В общем, если бы не он, я бы уже давно превратилась в пепел. И все время с той минуты, когда меня помиловали, я как бы живу другой, второй жизнью, в которой мне не хватает меня прежней. И эту вторую жизнь я ценю больше, чем ту, первую, когда я не боялась смерти, и мне кажется, что я изменяю той моей первой жизни.

– Сейчас боишься?

– Сейчас боюсь. Где-то безумствует чума, и как знать, не приближается ли к нам, и тогда придется куда-то бежать. А я этого тоже боюсь. Я одна. У меня никого нет, кроме моего конька. А теперь и мечта растаяла.

Юлиана подумала, что Лукаш тоже живет другой жизнью, жизнью Мартина, а она – жизнью какого-то несуществующего Лоренцо, их уже трое таких, живущих не своей жизнью, но она не сказала бы, что ее вторая жизнь ценнее первой, скорее наоборот. Та была куда беззаботнее, она ей снилась, вызывая сладкие приступы ностальгии.

Юлиана обняла Руту и поцеловала в губы с такой страстью, что у Руты закружилась голова, и она едва не упала в траву, но в то же время почувствовала, как тело ее просыпается от сна, как язык Юлианы щекочет ее нёбо, и как она отвечает на ее поцелуй. Казалось, это длилось целую вечность. Когда они наконец оторвались друг от друга, Рута еще несколько минут дрожала, как в лихорадке, и не могла произнести ни слова. Юлиана взяла ее за руку и повела в город. Рута почувствовала себя маленькой девочкой, которую мама вывела на прогулку. На губах она несла вкус своего первого поцелуя, он был пьянящим и крепким, как ямайский ром.