требуют серьезного лица. И потому совершенно невозмутимо облизывал пальцы, запачкавшиеся в пролитом вине. – Но, а Ним, Брюс? Ним в другой стороне.

– Значит у них соколы! Или вообще какое-нибудь мерзкое колдуньё. Как то раз мне доводилось видеть подобное. Птицу, летящую высоко в небе, прикончили одним пасом руки. Только перья кружили…

– Чего только не бывает, – спокойно прокомментировал лейтенант, в очередной раз прикладываясь к вину.

Некоторое время царило молчание. Ботрайт успел опорожнить кубок. Брикман – два. Оба офицера понимали больше, чем говорили. Не потому, что пытались скрыть свои мысли. Наоборот – эти соображения были очевидны обоим.

– Даже если Гастман что-то задумал, – негромко начал капитан, – ландфрид его прижмёт. Некоторые из феодалов жадны и спесивы, но уж точно не глупы. Помощь придет, хотя бы из Фор-дрима.

– Считаешь – личные связи важнее здравого смысла? Или шкурного интереса, что фактически то же самое.

– Лорд Селби меня знает. А значит – может быть уверен, что выдвинувшись к перевалу, не встретит по пути построенных к бою лайонелитов. Он знает, что я удержу их здесь! И если возникнет необходимость – убедит остальных.

Лорд Дарен Селби был феодалом наместником Фор-дрима. Большого, богатого города в сердце Хертсема. Он был довольно значительной, и в политическом, и в военном смысле, фигурой в графстве. И своим нынешним положением он был обязан сыну пекаря, капитану Брюсу Ботрайту. В определенной степени. Можно было не кривя душой утверждать, что именно капитан спас его город во время осады, а после искоренил разгоревшуюся было чуму. Семь лет тому назад.

– Семь лет, Брюс, – Рональд слегка понизил голос. – Ты покрыл себя славой, заслужил небывалую благодарность и спас множество жизней… Но это было давно. А у людей короткая память. Даже если их собственная жизнь значилась среди спасенного множества.

– Возможно. Но некоторые воспоминания не тускнеют…

Рональд Брикман проследил за взглядом командира. И еле заметно кивнул, как бы соглашаясь, что отдельные аспекты памяти живут дольше других.

– И это исключение только подчеркивает правило, – протянул он, горько усмехнувшись.

На потемневшей от времени, резной дубовой подставке – висел полный комплект тяжелой брони. Искусные, отливающие глубоким, сероватым блеском латы. Массивные, граненые наплечники, широкие наручи, пластинчатые латные перчатки… И шлем с забралом, в виде железной бороды, который капитан никогда не надевал.

– Ну это хоть по практичнее орденов, а? – с деланной веселостью выдавил Брюс Ботрайт.

– Более того, учитывая твой образ жизни – латы гораздо практичнее, чем те чахлые виноградники, которые тебе всучили в довесок – Рональд тепло улыбнулся, видя на лице друга тени давних событий. В основном трагичных. Но теперь вызывающих лишь легкое чувство сладкой тоски с привкусом ностальгии.

– По правде говоря, виноградники то были неплохими. Да и винодельня, что прилагалась к земле, годами уверенно приносила прибыль и радовала душу приятным, терпким и в меру сладким продуктом. Думаю, предприятие захирело из-за неумелого управления. Да-а-а… Не получился винодел из солдата. – Ботрайт покрутил в руках кубок, наблюдая за крошечным водоворотом насыщенного рубина. – Но латы и правда достойные. Подобные жесты не главное, но они показывают, что твои усилия действительно заметили.

– И довольно высоко оценили.

– Да, это так. Уж поверь, работа Боргранда не чета сегодняшним поделкам карских белоручек. Львы сейчас поголовно щеголяют в этих раздутых, сверкающих безделушках. А ведь как-то, если не изменяет память, на границе Эссефа, в случайной заварушке, я здорово промял одному дуралею нагрудник. В борьбе, просто жахнув пару раз коленом. Вот тебе и карские мастера.

Рональд понимающе кивал. С интересом рассматривая крепкие поножи и пластинчатые набедренники. Хорошо заметный, треугольный выступ в колене обнажал острую грань при сгибании ноги. Такое своеобразное зубило, видимо, и было предназначено для подобных ударов. Да и ноги самого капитана были массивны и заметно развиты.

– А еще помню случай, – продолжал предаваться воспоминаниям Ботрайт, – на каменистом берегу Севенны, близ Элрина, лет пять назад. Прилетело мне копьем под левое плечо. Вон та вмятины, видишь? Да-да, эта. Оцени, насколько мала, ведь с коня меня просто как ветром сдуло. И на этом, само собой, дело то не закончилось. Пока я кое-как поднялся, по мне как минимум пара копыт ударила. Наших же. И ничего, все ребра целехоньки, всего пара синяков да царапин!

– Не дурно, – согласился Рональд, – но подняться, как я понимаю, было очень не просто. Такая красота небось к земле тянет, словно павшей лошадью придавило. А может тебя втроем тянули, что бы на ноги поставить? – беззлобно подначил он.

– Чу-у-ушь! – встрепенулся капитан. – Тыж видал как я по лестнице на стену взлетаю. Что мальчик! Оно, конечно, гномы добротно куют, основательно… тяжеловато даже. Но зато как исполнено, как продуманно все. Удобно как. Будто в маленькой крепости себя ощущаешь. Ну в смысле… В общем привыкнешь – и хоть кавалерию пёхом догоняй, хоть без лестниц на стены влазь.