Стреляй, ну, давай еще!

Иду за тобой.

Он узнал звук. Слышал раз – не забудешь, редкая пташка. СВТ, самозарядная винтовка Токарева, раритет для извращенцев-снайперов. Ха, мил- человек, паритет. По два патрика на рыло, падла. Луну бы…

Где-то за спиной истошно завопил женский голос. Незнакомый, не ошибся. Пусть орет, ему есть чем заняться.

Над головой, в черной глубине, звонко треснуло. Азамат вздрогнул, понимая, что будет.

Сверкнуло голубым, безумно прекрасным голубым с синими переливами… вдалеке, откуда они пришли. Километров десять, не меньше. Дотянется? Непонятно. Звук уж очень сильный, жахнет – мало не покажется.

Жахнуло.

Парок на глазах густел, посверкивая кристалликами смерзшегося дыхания. Земля низко гудела, больно сжимаясь в твердую стиральную доску за половину минуты. Трещали сырые бревна за спиной, трещали, выстреливая лишней влагой, плюясь ее ледяными стрелами. Стена завалившегося сарая напротив светлела, наливалась белым, расписанная дивными переливающимися листьями и лепестками снежных цветов-морозников.

Только не замерзнуть, только не замерзнуть.

Азамат, сжавшись, кутался в промерзшую куртку, грел пальцы, полой прикрывал карабин, прижимая к себе.

Аномалия дотянулась крохотным краешком, беспощадно убивая любое тепло. Мороз лютел, наливался почти ощутимой, жгучей до костей яростью, ещё немного, и…

Серебро скалящейся и неласковой луны скользнуло вниз. Залило все вокруг, потянулось тенями, рассыпалось искрами на враз выросших льдистых желваках, отразилось в черных зеркалах, только вот-вот бывших лужами.

Напросился, пят`ак!

Когда лица коснулись первые снежинки, Азамат чуть не заплакал. От боли в окоченевших пальцах, вдруг снова наполнившихся кровью, обжигающих сотнями раскаленных иголок, безжалостно взрывающихся в его, его, Азамата, живых руках.

Он выглянул из-за сруба, успел заметить блик на чем-то выпуклом. Щелкнул выстрел…

Звонко стучал дождь. Прямо по козырьку над брошенным домишком. Ветер выл не хуже волков. Темнота кружила вокруг, вздуваясь клубами тумана, оседая сизым дымом от где-то горевшего поселка. Едко резало нос пожаром.

Костыль прижал палец к губам. Вжался в стенку, превращаясь в слух. Старлей и Даша сидели в тесном коридоре. Дарья блестела стремительно темнеющими глазами. Только без толку. Жаль, она сама еще не поняла. Пришедший по их души плевать хотел на талант девчонки. Костыль сплюнул, невольно жалея девчушку-мутанта.

Задело стену. Коротко и остро, кроша в труху гнилые бревна. Заскрипело, протянулось от угла к окну. Тень мелькнула в прямоугольнике света. Та самая тень. Высокая, узкоплечая. Вытянутая лобастая голова, спутанная грива… и пальцы. Длинные пальцы, украшенные настоящими костяными ножами. Через прутья решетки не доносилось больше ни звука. Тварь на улице… не дышала?

В огрызке зеркала, как-то уцелевшем, на миг отразилось бледное лицо с провалами глаз. Глаза сверкнули живым серебром. Зеркало треснуло, брызнуло алмазным дождем.

– Охренеть…

Лицо пропало. Еле уловимо зачавкало, обегая домишку по стене. Затихло.

ТТ – и все. Больше ничего нет. Чертов башкир где-то воюет со стрелком. Бред сумасшедшего.

– Он зовет нас к окну.

Даша шмыгнула. Недоверчиво пожала плечами.

– Я… Я его чую – и все. Такого не случалось, никогда. Я же…

– Зовет? Ну, посмотрим.

Взвыла какая-то баба. А, да, снайпер-недоучка с охотничьим, точно. Костыль вжался в трещавшую всей своей несчастной штукатуркой стену. Выглянул в проем, щурясь и пытаясь понять.

Полыхало уже рядом, сбоку, в соседнем доме или чего там было. Пламя ощутимо воняло чем-то знакомым, типа бензина. Чушь какая-то, кто сейчас жжет топливо ради ненужного пожара.

Когда через треск и гул рвущегося наружу огня донеслись слабые крики, стало ясно кто. Мрази, такие же, как были на МТС. Только страшнее и опаснее. Офигенно!

Баба орала снова и снова. Молодая, если рассудить. А, вот оно как…

Теперь тварь не пряталась. Если не считать орущую молодку, идущую щитом перед ней. Красивую… ну, русская такая бабец, жопастая, сисястая, коса вон так и прыгает по сдобным мягким грудкам, нагло вылезшим из-под разодранного свитера и распущенной в тряпки шубейки. Блин, чего всякие ублюдки так любят распотрашивать чудесных девок детородного возраста, да еще с такими прекрасными женскими особенностями, а?!