Азамат покосился на выдавшего очередную руладу Костыля, злого, как сто голодных крыложоров. Ну… да, согласен. И с этим тоже. И даже с тем. Правда твоя, друг-анархист, верно говоришь.

– Закончил?

– Ага, – Костыль выдал напоследок такое непотребство, что Уколова хлопнула его по лбу. – Моя королева, вы окончательно посвятили меня в рыцари? Льщу себе такой надеждой.

– Дома, – Даша кивнула вперед. – Мы дошли.

– Дошли… не лучше бы вернуться назад?

– Не стоит, – Уколова мотнула головой, – ушли далеко. А с такими капризами нужно тепло. И дрова.

– И кофе, и чай, и жареная курица, и кексы с изюмом, – Костыль сплюнул. – И теплая сухая нора под Холмом.

– Нора не сухая, – Даша усмехнулась, – смешно…

– Так то – обычная нора, а не хоббичья. Только вот хоббиты здесь не водятся.

Азамат вернул Жене карабин. Поменял патроны на сберегаемые за пазухой сухие. Тварь где-то рядом. Бродит, ждет шанса, мразь…

К ближайшему дому они добрались под все усиливающийся стук. Дождь решил разойтись не на шутку. И вовремя.

– Горит что-то, – Азамат втянул воздух. – Странно. Только что ведь не было.

Полыхало где-то на дальнем конце поселка. Хороший поселок, сохранился прямо-таки. Через один дом – явно жилой. Свет через плотные ставни не пробивался, но запах жилья ни с каким другим не спутаешь. Тут кто-то на ночь готовил. И…

– Думаешь, заколол кто хрюшку на ночь или нет? – поинтересовался Костыль. – Думаю, что нет. А кровищей несет знатно, даже через гарь. Что-то мне оно не нравится, друг-башкир.

Не нравится? А как может понравиться уловленное в воздухе? Крови тут пролилось достаточно. И совсем недавно.

А ставней-то и не оказалось. Выглянувшая луна подсветила домишку, выхватила их, висящих вниз, отломанных почти полностью, задержалась на выбитых стеклах, скользнула внутрь и… то ли испугавшись, то ли просто заскучав, снова спряталась за набежавшей тучей.

Поселок оказался в одну улицу, убегавшую вдаль. Острые крыши, крытые железом, звонко гудели, поливаемые все яростнее. Высокие заборы прятали дворы, закрывали дома почти полностью, оставляя снаружи только крепкие, как бульдожьи челюсти, завалинки и закрытые окна.

К соседнему, с по-настоящему прикрытыми окнами, Азамат добрался первым. Толкнул было калитку, тяжелую, основательную. Если бы не случайно замолчавшие капли, то…

Грохнуло через незаметный вырез в ставнях. Азамат прижался к земле, прикрывшись рукой. Застучало дробью, прилетевшей поверху и размочалившей верх досок. Больно куснуло за кистью, обожгло тут же потекшим горячим.

Дах-дах-дах!

Костыль выпалил из ТТ-шника, злорадно прислушался к воплю в доме, прижался к столбам, державшим калитку.

– Добавки хотите, хозяева?

Хриплое карканье треснуло по нервам не хуже дуплета, встретившего Азамата.

– Да пошел ты, выродок!

– Может, договоримся?

– Щас мы с тобой договоримся! Леха, Машка, все вместе!

Костыль виновато улыбнулся, втянул голову в плечи и…

– Валим, Пуля!

Женя и Даша уже рванули с места. И правильно сделали.

Шесть стволов-двенашек, когда вместе – вещь серьезная. Особенно если любимым боезапасом Азамата, вручную отлитой картечью. А этого добра сейчас хватало отсюда и до самой Уфы.

До разбитого и воняющего кровью они почти добежали, наплевав на шаставшую в округе опасность. Влезли под навес над крыльцом, вжавшись от ливня в черные сырые доски стен.

Азамат вошел первым, дав Даше запаленный файер, прихваченный в «буханке». Плохо без света, когда все запахи перебивает чья-то страшная смерть. А как ей не быть страшной, если пахнет медной соленой сладостью растекшейся крови?

Красный дрожащий свет выхватил ожидаемое. Даша шумно вздохнула. Не всхлипнула и не ойкнула. Азамат, водя стволами по комнатке, рукой отодвинул ее за спину, задержал, крепко пожав ее ладонь. Молодчина, просто умница. Да, вот такая она, Беда, злорадно издевающаяся над людьми. Да, ты в свои пятнадцать увидела столько, сколь не каждый мужик выдюжит. Держись, милая, все закончится. А плохо для тебя – ни за что. Он не даст.

– Ему горло распороли, – Костыль хмыкнул. – Чисто, как волк поработал, до лося увязшего добравшись. Охренеть.

Охренеть… Так оно и есть. Не человек лежал на полу, а просто туша. Вся в багровой и только начавшей подсыхать корке.

– Азамат… – Уколова показала на стену.