Тут Ригель зашевелился. Он быстро подошел к ней и ткнулся в нее носом, наполнив ее своей любовью – своей бескорыстной и бесконечной любовью. Мари обняла пса за шею и зарылась в мягкий теплый мех. «Прости меня. Я больше никогда не усомнюсь в тебе. Прости!»

– Фу, совсем забыла, какой этот тысячелистник вонючий! – выдохнула Зора и нахмурилась: – Я думала, мы спешим, бежала всю дорогу, а бегать я не люблю, а ты тут обнимаешься со своим чудищем. Не похоже это на спешку.

– Просто давай сюда траву и продолжай собирать мох. О, а еще он очнулся. Пусть это тебя не удивляет.

– Да после сегодняшнего меня уже ничем не удивить.

Мари ничего не ответила – она прожевала кусочек травы, выплюнула себе в руку и стала быстро накладывать комочки на сочащиеся кровью раны. Велела Зоре не отставать и прикладывать листья мха на кашицу. Ник не открывал глаз и не проронил ни звука до тех пор, пока Мари не приподняла его, чтобы обработать место, куда вошло копье. Тогда он застонал и, моргнув, открыл глаза.

Мари, качая головой, осматривала рану, говоря скорее себе, чем ему или Зоре:

– Я ничего не смогу с ней сделать, пока мы не вернемся в нору. Если я вытащу острие сейчас, он истечет кровью. Надо прижечь рану.

– А до этого что ты собираешься с ней делать? Выглядит она ужасно: кровавая, распухшая, брр! Да и речная вода так себе лекарство, – заметила Зора.

– Да уж. Придется чистить и следить даже после прижигания. Но прямо сейчас я все равно приложу тысячелистник и мох. И затем надо идти. Чем больше времени пройдет с момента ранения, тем труднее будет вынуть наконечник и справиться с заражением.

Мари дожевала остатки травы, наложила кашицу на рану вокруг наконечника и сверху мох и снова устроила его на камне. Выпрямилась и пошла к воде помыть руки.

– И что теперь?

– А теперь Ригель посторожит его, а ты сходишь за сухой одеждой.

– А ты что?

– А я пойду за мамиными носилками. Постараюсь как можно скорее. – Она присела на корточки рядом с Ригелем. – Останешься здесь. Следи за ним и постарайся не укусить Зору. – Мари посмотрела на девушку и добавила: – А если Ник очнется и захочет напасть на Зору, укуси его!

– Правда? – Зора ухмыльнулась.

Мари улыбнулась ей в ответ:

– Правда. Но не обольщайся. Я думаю, Ник и сесть-то не сможет, не то что напасть.

– В любом случае, приятно, что ты об этом подумала. – Зора протянула руку и осторожно погладила Ригеля по голове. Один раз. Ригель вильнул хвостом. Тоже один раз.

Мари наклонилась к Ригелю:

– Присмотри за Ником и Зорой, а если кто-нибудь появится, спрячься. Пристально посмотрев в глаза собаки, она нарисовала мысленные картины того, что должен был делать Ригель и что – ни в коем случае нет. Пес вилял хвостом и согласно повизгивал, мысленно посылая ей утешительные, наполненные теплом сигналы. – Хорошо. Я тебе верю. Я скоро вернусь. Очень скоро. И я люблю тебя. Мари поцеловала его и припустила трусцой, поманив Зору: – Пошли!

Всю дорогу до купальни она обгоняла Зору, что оказалось нетрудно. Кажется, у девушки не было ни капли выносливости.

– Ты что, вообще никогда не бегала? – удивилась Мари, когда Зора проковыляла к берегу и сложилась пополам, жадно глотая воздух.

– Старалась-не-делать-этого-пока-возможно! – выдохнула та.

– Отнеси это ему, – велела Мари, швыряя Зоре одну из самых старых своих рубах и ночную сорочку. – Вытрешь его насухо рубашкой, только не касайся ран. Потом укроешь чистым. Я скоро вернусь с носилками и, надеюсь, еще с чем-нибудь, что заставит его уснуть, пока мы не дотащим его до норы.

– Погоди, мы что – потащим его вот по этому? – Зора выразительно посмотрела на скользкие камни, по которым они только что спустились. – Прямо вниз?

Мари улыбнулась.

– Ну, тащить его по этим камням наверх было бы еще тяжелее. – Не дожидаясь ответа Зоры, она закончила собирать сухую одежду и побежала домой.

По дороге Мари перебирала в памяти все, что когда-либо слышала от Леды про такие серьезные ранения, какие были у Ника. С застрявшим в спине наконечником копья предстояло повозиться. Мари становилось не по себе при мысли о том, сколько всего надо будет сделать: вытащить отломок, промыть рану, а потом взять один из специальных прутьев Леды, прижечь кровоточащие сосуды, чтобы убить любую жуткую инфекцию, которая наверняка успела поселиться в ране.

Ранение представлялось серьезным, но самыми коварными были внутренние кровотечения. Мама звала их немыми убийцами. Мари знала, как их можно