Строго говоря, возвращаться-то было уже некуда. Так вот и завис. Да тут со мной еще немало народу болтается. Ну, не всем это дано, конечно, – остаться, некоторые сразу в пепел превратились.

– Уйди, – прохрипел сталкер.

– Это почему? – возмутился парень. – Вы пришли ко мне, как к себе домой, взяли мои вещи, а я теперь – уходи? Неужели тебе не интересно, как я жил? А ведь неплохо жил. Машина у меня была, катал любимую девушку. Девушка-то как раз успела в метро. И жила там… целых два месяца. Как она погибла – рассказывать неинтересно. В общем, еще неизвестно, кто кому должен завидовать.

– Отстань, – взмолился Датчанин. – И без тебя тошно.

– Так и быть. Уговорил. Ухожу, – усмехнулся парень. – Но не прощаюсь. Я еще вернусь.

– Бредит, – сказал рядом чей-то голос.

Потом Датчанин увидел над собой другое лицо, и не сразу понял, что очнулся. Женщина с волосами, рассыпавшимися по плечам, с набеленным лицом, в пышном платье, склонилась над ним, тряся бусами.

– Маргарита Валуа, – церемонно представилась она, поймав его взгляд. – Можно просто Марго.

– О как? Неужели? Ну, тогда я – Эддард Старк из Винтерфелла, – хмыкнул он. – Рад знакомству, леди.

– Не-ет, ты не хранитель Севера. Меня не обманешь. Я тебя знаю. Ты – Черный принц, – погрозила она ему.

Сознание понемногу возвращалось. Он вспомнил, что мельком уже видел ее здесь. Заметил, что платье ее – все в пятнах, волосы слиплись. Почувствовал тяжелый запах. Это была местная юродивая. Что ж, на долю женщин в подземке выпало немало тяжелого и страшного, и не все это вынесли. Каждая сходила с ума по-своему. Кто-то буйно, как Кошка, отмечая трупами врагов свой путь. А кто-то – тихо.

– Я дам тебе цветов, мой господин, – бормотала тем временем помешанная, протягивая ему клочья мха. – Вот это – от головы, это – от сердечной тоски.

– Попить лучше дай, – перебил он.

Сразу же неведомо откуда взялась кружка с травяным чаем, слегка остывшим. Сергей отхлебнул, поморщился.

– Что за дрянь?

– Пей. Пей, это поможет, – быстро проговорила неизвестно откуда взявшаяся девушка в мешковатой одежде. У девушки этой были острые черты лица, а в ушах покачивались сережки в виде морских коньков – более приметные, чем она сама. – Это – травы настоящие, не думай. Наверху, в чистом месте, в полнолуние собраны. Их та тетка дала, к которой ты меня посылал. Окса.

Лицо девчонки он помнил, но смутно. И никак не мог понять, при каких обстоятельствах они раньше с ней встречались. «Неужели я ее тоже наверх водил? И как же, черт возьми, ее зовут? Вот так, в лоб спросить – неудобно. Она так смотрит, будто мы сто лет знакомы». Он попытался повернуть голову – спина тут же отозвалась болью. Но кое-как ему удалось оглядеться – и он сразу понял, что находится не у Кармен. В полумраке, царившем в палатке, Сергей заметил свисающего с потолка на веревочке грязного игрушечного медвежонка, от которого веяло антисанитарией и уютом. Подушка под головой была какой-то шероховатой – Датчанин скосил глаза и увидел пеструю вышивку. «Где это я? Видимо, хозяйничает здесь эта девчонка? Ну и зачем она меня сюда притащила? Мало ей своих трудностей, что ли? Ладно, – подумал он, – будем решать проблемы по мере поступления».

– Ты у травницы была? – спросил он незнакомку. – Ну и как она?

– Злилась, кажется, – неуверенно сказала девушка. – Какая-то она недобрая, эта Окса.

– Раньше у нее было другое имя, – рассеянно пробормотал сталкер. – Может, не стоило мне посылать тебя к ней. С ней поаккуратней надо.

– Никита Станиславовна, – прогундосил сбоку голос той, набеленной, – я вам пока больше не нужна?

– Нет, спасибо, я скажу потом, надо ли еще приходить, – и девчонка сунула что-то в руку тетке. Та, расплывшись в благодарной улыбке, поспешила выйти из палатки. Датчанин отметил про себя, что девчонка с чудным именем Никита не похожа на шлюху – ни по виду, ни по разговору. Родители ее, кто бы они ни были, научили дочку правильно разговаривать с людьми.

– Какое у нее было имя? – тем временем, спросила девушка, повернувшись к нему.

– Неважно, – пробурчал Датчанин. – Скажи, пожалуйста, мне тоже называть тебя Никитой?

Девчонка прыснула.

– Можно Никой, – фыркнула она. – А откуда ты знаешь травницу?

– Кто ж ее не знает? Но я стараюсь без крайней нужды к ней не обращаться.

Ника не поняла, зачем тогда сталкер послал ее к ведьме. Наверное, это и был тот самый крайний случай. Но про подарок травницы девушка решила умолчать. И приберечь его до тех пор, пока Датчанин не придет в себя окончательно – тогда, может, он и сумеет оценить ее красоту.

– Долго я тут валяюсь? – спросил сталкер.

– Я не считала, сколько раз день сменялся ночью. Кажется, больше десяти раз.

– Ничего себе. И что со мной было?

– Ты метался все время, бредил. Что-то бормотал все время про трехрукого шамана. Кто такой шаман?