– Там, в туннеле, тебе плохо стало?

Муся странно посмотрела на нее.

– Ты же сама знаешь, – голос ее дрогнул, – там люди.

– Нет там никого, – неуверенно возразила Ника.

– Есть. Они меня к себе звали. Как тогда.

– Запомни – тебе все почудилось. В другой раз будут звать – не слушай. Морок это все. Пласты. И пустоты.

– А ты разве ничего не слышала?

– Гул какой-то слышала, – созналась Ника. – И голова очень болела.

Она посмотрела на девочку даже с некоторым уважением. «Чем черт не шутит, может, Муся и вправду чувствует то, что другим недоступно? И то, что для меня – просто невнятный шум, для нее – голоса из потустороннего мира?» Ника, атеистка с Красной линии, давно уже убедилась, что существовало множество вещей вокруг, которые с позиций материализма объяснить было невозможно.

– А хромой куда пропал? – тоже шепотом спросила Муся, и Ника не сразу нашлась что ответить.

– Может, и правда скоро придет, – неуверенно сказала девушка. И, понизив голос и нагнувшись к напарнице, прошептала:

– А если не придет – значит, забрали. Значит, это – плата за проход. Еще радоваться надо, что только одного.

– Кто забрал? – пролепетала Муся. Вид у нее был такой, словно она и не удивилась почти.

– Откуда я знаю – кто? Нижние хозяева. Об этом лучше не говорить. В параллельном туннеле, говорят, вообще – бездонный провал. Где кончается, никто не знает. Рассказывают люди, что туда трупы сбрасывают.

– И тебя могли забрать? И меня?

– Конечно, – буркнула Ника. – А ты как думала? В туннелях на каждом шагу – опасность. Да ведь и на месте сидеть нельзя.

И, злясь на себя отчего-то, девушка пригрозила Мусе:

– Смотри, если опять уши развесишь, на меня не рассчитывай. Хочется тебе сгинуть – пожалуйста, только без меня.

Муся только молча вцепилась в ее руку.

Они уже слышали доносившиеся со станции голоса, видели слабый свет впереди. Поднявшись по небольшой лесенке на платформу, они увидели человека в серой форме, сидящего за небольшим столиком. Челноки по очереди протягивали таможеннику паспорта. Когда очередь дошла до Муси, девочка неуверенно протянула свою новую ксиву. Казалось, она боялась, что он сейчас арестует ее. Но тот лишь мельком глянул и тут же нетерпеливо сунул корочки обратно ошалевшей девчонке.

На Проспекте Мира бойко шла торговля. Сама станция напоминала Нике Тургеневскую своими простыми скругленными линиями, но та была пустой, темной и оттого жутковатой, а здесь лампочки на шнурах обеспечивали вполне сносное освещение, вовсю гомонили торговцы, нахваливая свои товары, суетились покупатели. Ника тоже пристроилась в торговые ряды. Быстро подмазала чем-то лицо. Достала из рюкзачка сухую траву, разложила пучки перед собой на клочке пожелтевшей газеты.

– Слушайте, люди добрые, – монотонно завела она. – Вот сестра моя стоит – еще неделю назад ходить не могла, в язвах вся была, думали, помрет. И принесли мне травку одну, в полночь собранную в тайном месте, велели сестру отваром поить. Недели не прошло – встала сестренка, зажили язвы, следы только остались. И попросили мы сталкеров принести той травы побольше, чтоб на всех увечных хватило. Кому надо – подходите.

Тут же нарисовалась первая покупательница. Плохо одетая тетка сурово спросила:

– Что просишь за зелье свое?

– По двадцать патронов пучок – считай, так отдаю.

– Ничего себе – так, – возмутилась тетка.

– А сталкеру-то надо было что-то дать? Он собой рисковал, ночью наверху траву собирая. А ты задаром хочешь? За все платить надо. Ну ладно, как первому покупателю – уступлю. Пятнадцать.

– А точно поможет? – прищурилась тетка, у которой вся кожа была в каких-то чирьях.

– И не сомневайся. Верное средство.

Тетка была первой, за ней последовали другие. Кожными болезнями здесь страдали многие. Торговля шла бойко, и трава уже заканчивалась, когда Ника увидела целенаправленно пробиравшегося в их сторону вдоль торговых рядов человека. Девушка быстро схватила Мусю за руку и затерялась с ней в толпе.

– Ты чего? – спросила девочка.

– Осторожность не повредит, – буркнула Ника. – Видела того типа? Вдруг это за мной?

Человек прошел дальше, туда, где расположились торговцы обувью, и вроде бы стал прицениваться к стоптанным сапогам. Но Ника не успокаивалась.

– Больше не будем торговать. Вдруг это шпион с Красной линии?