– ТЫ НЕ УМРЕШЬ! СЛЫШИШЬ?! ТЫ НЕ УМРЕШЬ, ПОТОМУ ЧТО ВСЕ РОЖДЕСТВЕНСКИЕ СКАЗКИ КОНЧАЮТСЯ ХОРОШО!
32. Мороженое
Смерть оправдать невозможно. Тяжело отпустить того, кого любишь.
Бабушка с Эльсой любили вместе смотреть вечерние новости. Иногда после этих новостей Эльса спрашивала у бабушки, почему взрослые постоянно делают глупости. Бабушка отвечала: это потому, что взрослые тоже люди, а люди по природе своей говнюки. Эльса возражала, что это нелогично, ведь кроме глупостей взрослые успевают сделать и много хорошего. Например, полеты в космос, Организация Объединенных Наций, вакцины, сырорезки. На это бабушка отвечала: «Весь фокус в том, что ни один человек не является полностью говнюком, но и совсем не быть им тоже не может. Важно стараться быть как можно меньшим говнюком – но это как раз самое трудное в жизни».
Однажды после очередного совместного просмотра вечерних новостей Эльса спросила, почему так много хороших людей, которые стараются не быть говнюками, постоянно умирает в разных концах мира, а говнюки остаются в живых. И почему вообще кто-то непременно должен умирать. Бабушка попыталась отвлечь Эльсу мороженым и сменить тему, потому что мороженое нравилось бабушке до смерти. Но, поскольку Эльса была ребенком невероятно упрямым, в конце концов бабушка сдалась. И признала: чтобы кто-то получил место, надо, чтобы другой его уступил.
«Примерно как в автобусе, когда уступаешь место старикам?» – спросила Эльса. Тогда бабушка поинтересовалась, удастся ли сменить тему и переключиться на мороженое, если она согласится и скажет «да». Эльса обещала подумать. Тогда бабушка ответила: «Да-да-да, так и есть!»
И они принялись за мороженое.
Смерть оправдать невозможно. Тяжело отпустить того, кого любишь. В самых древних сказках Миамаса говорится о том, что ворс может умереть, если его сердце разорвется. Потому что вообще-то ворсы бессмертны, убить их может только горе. Говорят, когда ворсы были в изгнании, после того как один из них укусил принцессу, они так скорбели, что потеряли бессмертие. «Поэтому сотни ворсов пали в последней битве Бесконечной войны, – говорила бабушка. – Война разрывает всякое сердце».
Об этом думала Эльса, сидя в ветеринарной лечебнице. Много чего успеваешь передумать, пока сидишь под дверью у врача. Пахло птичьим кормом.
Бритт-Мари сидела рядом, сложив руки в замок на коленях и глядя на клетку с какаду в другом конце комнаты. Какаду, похоже, Бритт-Мари не понравился. Эльса не очень разбиралась в языке какаду, но неожиданно почувствовала полную солидарность с Бритт-Мари.
– Вам вовсе не обязательно здесь сидеть, – сказала Эльса сердитым охрипшим голосом.
Бритт-Мари смахнула с жакета невидимые соринки от птичьего корма и ответила, не спуская взгляда с какаду:
– Мне это вовсе не трудно. Не волнуйся, дружочек. Я никуда не спешу.
Вредности в голосе Бритт-Мари почти не ощущалось. Сейчас полицейские допрашивали папу и Альфа, Бритт-Мари допросили первой, поэтому она предложила посидеть с Эльсой у ветеринара, пока не появятся новости о состоянии ворса. На самом деле Бритт-Мари не такая вредная. Просто ей трудно говорить по-другому.
– А знаете, если бы вы всегда говорили таким милым голосом, то, может, люди бы к вам относились гораздо лучше. Все зависит от вас! – Эльса старалась говорить как можно дружелюбнее. Получилось так себе.
Она вытерла слезы ладонью. Главное – не думать о ворсе и смерти. Только это не так-то просто. Бритт-Мари поджала губы и сложила руки замком на коленях.
– Да-да, понимаю, чего еще от вас ждать. В вашей семье всегда так думали. Ничего удивительного.
Эльса вздохнула:
– Я ничего плохого в виду не имела.
– Ни в коем случае, я все понимаю. Вы никогда не имели в виду ничего плохого.
Эльса обмотала руки гриффиндорским шарфом и набрала побольше воздуха в легкие.
– Вы очень храбрая. Как вы только не побоялись встать между Сэмом и Волчьим Сердцем, – тихо сказала она.
Бритт-Мари смахнула к себе в ладонь со стола невидимые зернышки из птичьего корма, а может, еще какие невидимые крошки. Она сидела, зажав их в кулак, и искала глазами невидимую корзину для мусора.
– В нашем подъезде не принято убивать. Разве мы варвары? – быстро проговорила она, чтобы Эльса не услышала, как дрожит ее голос.
Они молчали. Так бывает, когда люди пытаются помириться второй раз за два дня, но не хотят произносить это вслух.
Бритт-Мари хорошенько взбила подушку, лежавшую рядом с ней на диване.
– Не думай, будто я ненавидела твою бабушку, – сказала она, не глядя на Эльсу.
– Не думайте, будто она ненавидела вас, – сказала Эльса, не глядя на Бритт-Мари.
Бритт-Мари снова сложила руки и прикрыла глаза.
– Я никогда не хотела, чтобы наш дом стал кондоминиумом. Этого хочет Кент, а для меня главное, чтобы он был счастлив. Он хочет продать квартиру, заработать денег и переехать. А я переезжать не хочу.
