— Жить будет, — резко отвечает Арендар и, забрав у Огнада флакон, притягивает меня к себе.

Нас окутывает золотое пламя. Оно припекает почти до боли, лишь закрывшие нас перепончатые крылья спасают от ожогов.

Когда сияние исчезает, по разгорячённой коже от холода бегут мурашки. А ведь это знакомый роскошный подвал, раньше он казался тёплым.

Откупорив флакон, понюхав и попробовав содержимое, Арендар протягивает его мне:

— Пей.

Меня обдаёт дрожью негодования, но я, прижимая к себе необъятную кряхтящую Пушинку, не дрогнувшей рукой беру горячий флакон и выпиваю до дна.

— Я сделаю всё возможное, чтобы помочь твоей подруге. — Арендар сжимает своё запястье, и его всего окутывает золотое пламя.

Выронив флакон, я крепко-крепко прижимаюсь к Пушинке, утыкаюсь лицом в её шерсть. Но слёз нет, то ли злость их вытравила, то ли успокоительное.

— Ох… ооо… охо, — стонет Пушинка, едва убираю руку от её живота.

Мышцы ноют от бесконечных поглаживаний, но я снова потираю раздутое мохнатое пузико. Занимающая половину дивана Пушинка смотрит на меня с безграничной благодарностью.

У меня нет ни злости, ни сил: какое-то тупое ожидание известий.

Если верить данным с браслета академии, Арендара нет уже три с половиной часа, а я не знаю ровным счётом ничего! Ни о Нике, ни о том, как помочь Пушинке, ни о моих гвардейцах: живы? Нет? В первый момент я о них не думала из-за Ники, но чем дальше, тем большую вину чувствую за их раны: они пострадали из-за того, что я глупо попалась на вызов на тренировку с наставником Дарионом.

Или Дарион правда меня вызвал? Вдруг и его убили, чтобы добраться до меня?

— Охо, оо, оууу… — Пушинка мучит меня печальным взором, я из последних сил продолжаю её гладить. — Оиииии.

Вскинув голову, встречаюсь с золотистым взглядом Арендара. На красном шёлке его облачения сверкают блики светильников. Между бровей — глубокая складка.

Сердце стынет, тело немеет от ужаса.

Качнув головой, Арендар произносит:

— Никалаэда не умерла, и, кажется, вампирская кровь успешно борется с проклятием.

— Её обратили?

Арендар пожимает плечом:

— Похоже на то. Пришлось вызывать второго архивампира: Санаду не рискнул проводить такой спорный ритуал в одиночку. Лин наблюдает за процессом вампиризации, если возникнут проблемы, он нас позовёт.

— Если захочет, — задумчиво тереблю бок пытающейся сесть Пушинки.

— Он не посмеет ослушаться моего приказа.

Воздух вокруг Арендара вздрагивает, выдавая сдерживаемую ярость. Пушинка прижимает ушки.

— А гвардейцы? — едва слышно уточняю я.

— Их ждёт долгое восстановление, но жить будут. Награды, компенсации и всё прочее прилагается. — Прислонившись к стене, Арендар складывает руки на груди. Его взгляд грозен, голос звучит, как металл: — А теперь рассказывай, как ты там оказалась, как додумалась выйти за пределы академии без наставника?

Только благодарность за спасение Ники помогает сдержать отповедь на этот командный тон. Правда, ответить совсем спокойно не выходит, цежу сквозь зубы:

— Я не выходила за пределы академии, я шла на занятие на полигон академии.

— Полигон за стенами академии, там ниже уровень защиты, там одни ворота, возвращение через которые можно заблокировать и вынудить тебя отойти на территорию, где нет стабилизаторов и поглотителей магии, и где твой собственный источник магии начнёт тебя убивать! — Отводя пылающий взгляд, Арендар фыркает, выпуская из ноздрей дым. Желваки так и ходят на напряжённом лице.

— Можно подумать, я мало наказана, нужно теперь ещё выговаривать! И за что?

— За неосмотрительность! — Арендар ударяет кулаком по стене и вновь складывает руки на груди. — На полигон ты могла выходить только в сопровождении Дариона! Или меня! Или Элоранарра, Дегона в конце концов. Но не одна!