Он пошарил в сумке, вытащил и поставил на землю большую чашу с широким основанием.

— Что это? — машинально спросил Рон.

— Пока — обыкновенная чаша для пунша, — ответил Гарри, касаясь ее палочкой. Сосуд налился неярким бело-голубым свечением, принимая заряд магии. — А сейчас — уже Омут Памяти. То, что я вам сейчас рассказал — далеко не самое главное, остальное вам лучше увидеть самим. И вопросов меньше будет, и я связки поберегу.

Поттер поднес палочку к виску и извлек копии двух воспоминаний — разговор с Эдвардом Нортом и сцены из прошлого, показанные ему мечом. Помещенные в чашу, ставшую временным Омутом Памяти, они начали медленно вращаться, образуя призрачный, притягивающий взгляд водоворот жидкого света.

— Прошу, — Гарри сделал приглашающий жест в сторону чаши. — Вы же хотели все узнать — так узнавайте.

Гермиона с Роном склонились над Омутом. Гарри внимательно следил за ними — ему всегда было интересно, как выглядит погружение в Омут Памяти со стороны: человека затягивает внутрь полностью или как-то иначе? Оказалось, иначе. Серебристые полупрозрачные нити, вырвавшись из чаши, опутали головы Уизли и Грейнджер, парень с девушкой вздрогнули и застыли, как статуи.

— Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет, — Поттер, подложив сумку под голову, прилег на расстеленную мантию и начал ждать возвращения друзей из экскурсии по лабиринтам своей памяти.

Ждать пришлось довольно долго, и Гарри даже успел слегка задремать — тишина лесной чащи и мерная пульсация красноватого света действовали усыпляюще. Но вот по тонким, ветвящимся серебряным волокнам, выходящим из Омута и опутавших головы Рона и Гермионы, словно прошла волна, светящиеся нити резко втянулись внутрь, одновременно мягко отбросив обоих гриффиндорцев от чаши. И на эту парочку стоило посмотреть…

Рон был бледен, как полотно, в его расширенных глазах явственно читалось, что на сегодня исторических откровений ему точно хватит, иначе мозги просто свернутся, как скисшее молоко.

Гермиона тоже не могла похвастаться здоровым цветом лица, ее зрачки расширились, губы дрожали, и выглядела она так, будто находится на грани истерики и вот-вот разревется. Что, впрочем, тут же и произошло. На следующие пятнадцать минут все, кто хотел, получили разрядку: Грейнджер — рыдая, а Уизли — отвлекшись на утешение подруги. А Гарри со спокойным выражением лица подал Рону бутылку с водой и терпеливо принялся ждать, когда друзья успокоятся.

Наконец, всхлипы стихли, Гермиона напилась, умыла опухшее от слез лицо остатками воды и вытерла скомканным носовым платком.

— Зачем ты все это нам показал? — неожиданно неприязненно спросила она у Поттера.

— Зачем?! — у Гарри удивления вытянулось лицо. — Как это — зачем? Не ты ли это в первую очередь беспокоилась обо мне и очень хотела знать, что такое со мной происходит? Поздравляю — теперь ты знаешь все. Абсолютно. Какие ко мне претензии?

— Но Гарри, ты бы мог хотя бы рассказать, предупредить, что это будет так… так… жестоко… и страшно, — глухо проговорил Рон.

— Рассказать?! О чем?! О том, что мой отец погиб от удара в спину, уложив перед этим кучу Упивающихся, а мать принесла себя в жертву?! О том, что, оказывается, все, во что я верил с детства — мягко говоря, не совсем правда?! О том, что я живу на этом свете не только силой любви матери, а по большей части — благодаря такому сосредоточию мрака, которое не всякий темный маг в руки возьмет? И ты хочешь сказать, что вы бы поверили мне на слово? — Гарри горько усмехнулся. — Вы едва — да-да, не отпирайтесь, это было видно по вашим лицам! — едва заставили себя поверить в то, что я вам рассказал про Лоно Хара и остальное, так что уж говорить про это… Вы наверняка бы решили, что я хлебнул лопотального лимонада из снейповых запасов, и потому несу полнейшую околесицу. А ты, Гермиона, первая сказала бы, что мне надо обратиться к мадам Помфри. Так что, извините, но пришлось показать вам это без подготовки. Зато теперь мне не нужно выворачиваться из кожи, доказывая вам, что я вовсе не брежу.

— Но Гарри, все это… — начал было Рон, но договорить ему не дали.

— Все. Это. Правда, — слова упали как тяжелые гири. — Неужели вы и сейчас мне не верите?

— Нет, Гарри, мы верим, но… — попытался продолжить Уизли. Гермиона по-прежнему молчала.

— Но как-то не осознаем, что это все-таки правда, да? — у Поттера приподнялась бровь. — Ладно, кладем последний козырь.

Он сунул руку за спину и извлек на свет уменьшенный меч, который тут же беззвучно вытянулся на свою истинную длину.

— Прошу любить и жаловать — «Тэцу-Но-Кирай», он же «Меч Проклятых», он же «Лезвие 300 душ», — Гарри поставил меч на торец ножен пред собой, и Рон с Гермионой дружно отпрянули от него на метр, будто Поттер держал в руке какую-то особо ядовитую змею. Видимо, у гриффиндорцев были еще слишком свежи впечатления от просмотра картин Омута Памяти.

— Гарри, — неуверенно нарушила повисшую тишину Гермиона, не сводя глаз с одетого в темные ножны меча — Мы тебе верим, правда. Узнать…