Сначала особо дерзким и агрессивным заключенным продемонстрировали, что печать подчинения, нанесенная им сзади на шею, и которую мог активировать любой владеющий Киар-Бет или имеющий соответствующий амулет, может причинять боль куда сильнее, чем «Круциатус». И что она гораздо более эффективна, чем «Империо». После четырех часов всеобщей и непрерывной игры в чехарду вокруг лагеря, сил у каторжан хватило лишь на то, чтобы добрести и упасть на нары.

С теми же, кто не понял этого урока, в следующий раз разобрались еще быстрее — помогла оказавшаяся ближе всех Нао. «Гнев Владыки» даже не стала тратить время на предупреждения и предложения сдаться. Приблизившись к каменному бараку, где забаррикадировались бунтовщики, она на глазах у всех остальных заключенных одним воздушным ударом сложила все четыре стены внутрь, как карточный домик, а вторым — вмяла всю груду обломков на метр в землю. И молча ушла.

А окончательно отрезвило даже самые горячие и лихие головы назначение начальником всей каторги небезызвестного Ричарда Мальсибера, которого Гермиона, перед походом в Лоно Хара, оставила надзирать за вкусившим прелестей Киар-Бет Вольдемортом и немалым числом пленных Упивающихся, что были выкуплены у криминалитета и содержались в их новом подземном логове. Оставила надзирать, великодушно разрешив расходовать их на столь необходимый Ричарду продукт.

И эти слегка уменьшившиеся числом пленники, влившиеся в ряды каторжан, — отчего-то все поголовно нервные и вздрагивающие даже от звука голоса Мальсибера, — очень быстро просветили остальных, какие милые потребности регулярно возникают у них нового начальства.

Им, разумеется, никто не поверил, но только до первого же инцидента, а вот после него… Пережив шок и дружно постирав штаны, каторжане быстро смекнули, у кого будет больше шансов стать эдаким вот «добровольцем» — у исправно работающего заключенного или у неуправляемого, проблемного бунтаря. Выводы были сделаны, и функционирование каторги большей частью протекало в полной гармонии, за исключением небольших трудностей с регулярным пополнением, которым каждый раз приходилось разъяснять, что они больше не в Англии, причем во всех смыслах. С чем, к слову, вскоре успешно стали справляться и сами заключенные, не желающие заиметь себе проблем от буйных новичков.

Ну а тот факт, что Гермиона, используя лаборатории Эрц-Хаора, быстро научилась создавать для Мальсибера искусственно выращенную «подкормку», им, разумеется, никто не сообщал.

К слову, каторжанам «общего режима» даже оставляли их волшебные палочки, которыми они пользовались в волшебном мире Земли. Тут, в Даймоне, с его более бедным магическим фоном, они были почти бесполезны, становясь способными наколдовать хотя бы что-то элементарное — воду, свет, левитацию предметов или заклинание очистки, — исключительно с усилителями.

В удаленных же поселениях колонистов, размещенных вокруг пока только четырех заработавших Столпов Власти, связанных с Эрц-Хаором прямыми порталами, закон и порядок были отданы на откуп избираемым мэру и шерифу с помощниками, почти полностью повторяя схему американского правосудия времен основания этого государства. И особенно внимательным надзор был за колонистами — бывшими каторжанами, малейший преступный рецидив со стороны которых тут же гарантировал им или казнь на месте или возврат на каторгу, но уже с пожизненным сроком и печатью на загривке. Хотя таких случаев было достаточно мало — непростые условия жизни и зачастую враждебное окружение нового для них мира, очень доходчиво доносили мысль, что в одиночку здесь не выжить и потому с обществом лучше не ссориться.

Но поселения, насчитывающие пока не более двух-трех тысяч жителей каждый, прирастали большей частью вовсе не числом освобожденных каторжников. Основной приток новых жителей Даймона давала пока осторожная и разборчивая вербовка среди магического сообщества всех стран мира Земли и даже среди магглов. Тех, кто хотел бы начать новую жизнь на новом месте, было немало, и поток желающих постоянно рос. Этим делом занимались несколько новых помощников Гарри, в том числе, к слову, и Рон Уизли.

С Роном все вообще вышло одновременно просто и непросто. Как-то серьезно поговорив с Гермионой, близнецами и Джинни, Гарри отправился на Землю и вернулся обратно со своим рыжим другом. Возникнув вместе с Поттером на площадке возле Эрц-Хаора, Рон был разозлен и глубоко обижен — ведь для него, забывшего изрядный кусок прошлого, его лучшие друзья, ничего не сказав, попросту бросили его, оставив в родительском доме. Да и сами родители ничего не могли толком ему объяснить, даже куда делись близнецы и их единственная дочь. И как вообще исчезло выпавшее из памяти Рона время.

И вот теперь пришла пора откровений, от которых, — а еще и от местных видов и панорам, — обиженное выражение лица Рона быстро и надолго сменилось на выпученные глаза и распахнутый рот. По итогам же долгой беседы с Гарри, Гермионой, а также братьями и сестрой, он имел вид более чем задумчивый и даже слегка подавленный. Но его можно было понять — не каждый раз узнаешь новости такого сорта и масштаба.

Впрочем, понятия «Рональд Билиус Уизли» и «подавленность» плохо уживались вместе надолго. К концу следующего дня, после экскурсии по Эрц- Хаору, а также знакомства со всеми неординарными личностями, обитающими в нем и возле него, он выказал безоговорочное желание остаться с друзьями, пусть и заметно изменившимися, с их товарищами и не только, и вообще — быть полезным. С большим трудом удалось уговорить его не бросать все и не перебираться в Даймон по примеру с Джинни и близнецов, которым после всех испытаний и приключений мир Земли казался маленьким, тесным и скучным, а какое-то время пожить «на два дома», привыкая к новым реалиям, окончив Хогвартс и не бросая в одиночестве родителей. А уж мысль поручить ему неофициальную вербовку переселенцев пришла как-то сама собой.

Центральная пирамида и ее окрестности стали домом для всё той же старой команды Гарри. В ней поселились он сам, Рен и еще четверо Когтей, и