чему в итоге привел его давний поступок, то сделал это исключительно незаметно, всем своим довольным видом демонстрируя, словно с самого начала все именно так и предвидел.

На память об этом событии у семьи Уизли и прочих приглашенных осталось множество сувениров, колдографий в японских одеждах и приглашений заглядывать в лисьи горы, когда только захотят, а глава семьи Акацумэ но Миновара заполучил от Молли рецепт той самой наливки, что ему так полюбилась. И десяток садовых гномов на развод.

Окой с детьми и служанкой расположились на поросшем густой травой склоне пологого холма, прикрывающем их от неизбежного на открытом пространстве, хоть и теплого ветра. Расстеленные соломенные циновки с одеялами и подушками — детям полезно вздремнуть после обеда — защищал от солнца большой красный бамбуковый зонт. А еще с этого места открывался отличный вид на Эрц-Хаор и его окрестности.

Долина пирамид нынче выглядела совсем иначе, потому как обустройство своего нового места обитания Поттер и его товарищи логично начали именно отсюда.

Энергии главного храма более чем хватило для расчистки неба Даймона и закрытия пробоев в пространстве, имевшихся на бывшем поле боя вокруг него. Однако как направить ее внушительный остаток на терраформирование, Поттер пока не разобрался. Хотя ее можно было пока и поберечь — как оказалось, Гарри вовсе не шутил, говоря Гермионе о привлечении к восстановительным работам инсектов. И однажды, после двух визитов в их мир, он вернулся с почти двумя миллионами особей Роя.

Жуки-рабочие, бывшие, по сути, биологическими роботами, подчиняясь указаниям прибывших с ними более высокоранговых, разумных инсектов, трудились день и ночь, нуждаясь только в нескольких часах отдыха, воде и любой органической пище. Воду они брали из окрестных болот, а органику… В качестве пропитания, убивая двух птиц одним камнем, Поттер разрешил им ловить ххаргов, в громадном изобилии водившихся в тех же трясинах, и чье поголовье к концу этой стройки века почти исчезло.

Через месяц земли вокруг пирамидального комплекса было не узнать — изуродованная в страшной войне земля и руины когда-то окружавшего цитадель Эр-Кхана громадного города, превратились в идеально ровную поверхность, рассеченную идущими через всю долину от граней Эрц-Хаора четырьмя прямыми и широкими каменными дорогами. Наискось, ныряя под два моста, местность по вновь созданному руслу, пересекала спокойно текущая река, образовавшаяся после осушения болот. И еще три кольцевые дороги широкими — в несколько десятков километров — расходящимися окружностями, охватывали все три пирамиды.

Между дорогами же секторами располагался плодородный чернозем, доставленный из нетронутых давней войной районов, готовый дать жизнь будущим рощам деревьев, посадкой которых в том числе и занимались появившиеся в Даймоне работники.

Вопрос с рабочей силой, после ухода трудовой армии насекомых, по словам ироничной Грейнджер, был решен поистине в великобританском стиле. После приватной беседы Поттера с министром Фаджем, проблема исправления и наказания, возникшая у Департамента Магического Правопорядка после тотального бегства из Англии остатков дементоров, была быстро и радикально решена.

Отныне те преступники волшебного мира Британии и частично Европы, что совершили правонарушения легкой и средней тяжести, отбывали свой срок в восстановленном Азкабане, который стал обычной магической тюрьмой. А вот те, кто был осужден за преступления тяжкие или такие, за которые раньше полагалось либо пожизненное, либо поцелуй дементора, отправлялись в место, именуемое в тех немногих документах, где оно вообще упоминалось, как «Фронтир». И там для них начиналась совсем другая жизнь, полная тяжелого труда на благо восстановления некоего неназываемого мира.

В общем, стараниями Поттера и Фаджа магическая Англия обзавелась самой настоящей каторгой в лучших британских традициях, наподобие Австралии восемнадцатого-девятнадцатого веков или Андаманских островов. К полному взаимному удовольствию договаривающихся сторон. Ну а мнение преступников, разумеется, никого не интересовало.

Каторжанам, отбывающим конечный срок, по его истечению предлагался выбор. Они могли, либо принудительно забыв обо всех годах, проведенных в Даймоне и о нем самом вообще, вернуться назад, в Британию, либо остаться здесь, но уже в роли колонистов-поселенцев, обеспеченных работой, жильем, продовольствием и всем прочим, необходимым для жизни.

Тем же, кто угодил сюда, под свет Силара, пожизненно или заслужив смертную казнь, возвращение на Землю не грозило от слова «совсем». Этот контингент, почти на две трети состоящий из бывших Упивающихся, содержался отдельно, им наносили даймонскую не снимаемую печать подчинения, и использовали на наиболее тяжелых и опасных работах. Самое большее, на что они могли рассчитывать, так это на амнистию с опять же правом поселения, да и то — лишь в самых исключительных случаях. Но, как правило, их жизненный путь укладывался в формулу: «Работай, пока не сдохнешь, а сдох — передай кирку!».

Дисциплина в трудовых лагерях была жесткой, ибо поначалу имели место и некоторые сложности в виде попыток бунтов и побегов — новоиспеченные каторжане просто не сразу до конца понимали, где именно они оказались. Но демонстрация того немногого, что осталось от беглецов, — а недоеденные инсектами ххарги и прочая хищная живность в окружающих долину пустынных землях, были очень рады ужину, что сам к ним прибежал, — быстро отбила у заключенных охоту покидать лагеря и долину вообще.

Бунты и неповиновения же прекратились после двух эпизодов.