башню и умирать на жертвенном алтаре.

— А когда война закончилась?

— Узурпатора свергли, но что с того? Мы преступили нашу клятву перед Сеттрой, и Ксар не щадил нас.

Пустыня, которая когда-то была нашим убежищем, обернулась против нас. Колодцы высохли, а бури стерли безопасные пути. Скоро стало понятно, что выжить в песках нам не удастся. И тогда племена с позором ушли. Сначала они отправились в Кхемри, чтобы искупить свою вину, став рабами, но город оказался в руинах, а люди давно из него ушли.

Офирия подняла свою кружку и осушила ее.

— И тогда, когда надежды не осталось, Дочь Песков пошла в разрушенный дворец, где когда-то правил сам Сетгра. Она преклонилась перед пьедесталом, где стоял большой трон, и спросила совета. Сеттра приказал ей искать Город Зари. Там мы должны найти следующего царя Кхемри, и после этого старая клятва снова вступит в силу.

Услышав это, Алкадиззар поежился.

— В это сложно поверить, — сказал он.

— Но тем не менее ты здесь, — сказала Офирия. — И Сулейма тоже это увидела. Именно поэтому она вмешалась тогда в собрание, много лет назад. Она увидела в тебе наше спасение.

Принц молчал. Солнце клонилось к горизонту. Офирия отставила в сторону свою кружку.

— Час поздний, Алкадиззар, — сказала она. — А ты не ответил на мой вопрос.

Алкадиззар вздохнул.

— Дай мне свою руку, — сказал он.

— Зачем?

Принц вытащил нож. После секундной задержки он провел лезвием по ладони своей левой руки. Бусинки крови выступили из пореза.

— У меня нет пустынного песка, — сказал он. — Поэтому мне нужна твоя рука.

Некоторое время она смотрела на него с непроницаемым лицом, потом медленно протянула свою руку.

Алкадиззар схватил ее, почувствовав мягкую и очень теплую кожу.

— Клянусь своей кровью и честью, что, когда я стану царем Кхемри, священная клятва снова вступит в силу.

Офирия улыбнулась и убрала свою руку.

— Да будет так, сын Кхемри.

— Но сначала должна пасть Ламия, — сказал Алкадиззар. — Это мой долг.

Провидица посмотрела на кровавый след на своей ладони.

— Следи за небесами, царь. — Голос Офирии прозвучал как-то странно, из-за чего по спине Алкадиззара побежали мурашки. — Жди знака. Огненного символа в ночном небе, раздвоенного, будто язык змеи.

Алкадиззар нахмурился:

— Когда?

— Когда пробьет час. Когда огненный символ появится в ночном небе, жди в лесах к северу от города, и Ламия окажется в твоих руках.

— Я... — Разум Алкадиззара кипел от тысячи вопросов.

Но прежде чем он успел задать их, Офирия исчезла так же тихо, как и появилась.

Внутри палатки стало темно. Оставшись в одиночестве, Алкадиззар сжал порезанную руку.

— Буду ждать. Клянусь всеми богами.

В сердце горы находился большой зал в виде правильного восьмиугольника диаметром сто двадцать восемь футов, вырезанный в камне исключительно с помощью магии. Вершина головокружительного арочного потолка возвышалась на сто двадцать восемь футов от плоского каменного пола, над восьмиугольной ямой диаметром шестнадцать футов. Каждый дюйм в этом зале — стены, пол и потолок — украшали тысячи строк рун. Все они наполнялись пылью горящего камня, из-за чего пульсировали четкими магическими узорами. Некоторые руны вбирали в себя магические энергии любого