помогут. Они в этом деле крутые профи.

– Русские нас просто перестреляют как щенков, – все еще пытался возражать пленник.

– По международным правилам у экипажей гражданских судов не может быть оружия. Так что чуть чего – стрелять будем только мы… У тебя тоже будет автомат, но с пустым магазином…

– А охрана? Сейчас многие фирмы имеют лицензию на вооруженное сопровождение международных морских перевозок…

– Груз – секретный, маршрут – секретный, порт доставки тоже секретный. Так что никакой охраны нет. Русские очень боятся утечки информации.

Мохаммед только сейчас заметил, что вся группа прекратила жевать, напряженно молчит и внимательно следит за его диалогом с командиром. Похоже, что даже не все моджахеды знали нюансы предстоящей операции.

– Ладно, хватит болтать, – категорично закончил разговор Ибрагим. – Иди спать, завтра рано подниматься, а мы тут еще кое-что обсудим. Да пребудет с нами Аллах!

Мохаммед повиновался. Он вышел из-за стола и улегся в дальнем углу на тюфяке, набитом сухими кукурузными листьями. Бандиты продолжали совещаться, и, хотя старались говорить тихо, пленник расслышал, что среди этих неверных есть специалист по морскому судовождению, штурман и даже радист.

«Но ведь после захвата корабля я им больше не нужен, – змеей вдруг вкралась осторожная мысль. – Значит, они могут просто убить меня и сбросить за борт… Что же мне делать? Рассказать обо всем сомалийским пиратам? Но они могут не поверить и выдадут меня моджахедам. Тогда уж точно – мне конец… Значит… значит, нужно сделать так, чтобы я стал нужен бандитам и после захвата корабля. Но чем я могу быть им полезен? Только в качестве переводчика с пиратами, ведь русский экипаж они, судя по всему, перестреляют. Но и сомалийцев всех перебьют, чтобы не платить два миллиона… А вместе с ними – и меня…» В общем, как ни крути, впереди маячил горький день – беспросветный, жуткий и кровавый… Он еще долго ворочался, груженный мрачными предчувствиями, и пытался найти выход из тупика грядущих суток, но так ничего и не смог придумать. Вскоре улеглись спать и бандиты. Тишина нашептывала Мохаммеду какие-то давно забытые воспоминания, убаюкивала, но сон не шел. Забылся лишь под утро, почти уверенный в том, что прошедшая ночь может стать для него последней.

Уже вечерело, когда Бернард почувствовал, как у него засосало в желудке. Взглянув на часы, он вспомнил, что с утра толком не ел, и решил зайти перекусить в ресторан «Шатуш», который находился рядом.

– Задержались вы сегодня, – козырнул полицейский на проходной. – Всего доброго…

– Я еще приду, работы много…

Собственно говоря, зачем возвращаться? В мозгах нет никакой идеи, никакого плана на предмет того, как выправить критическую ситуацию. Опять же, что делать дома? Выслушивать упреки жены, неизменно кончающиеся истерикой по поводу сына, которого «ты совсем не любишь», или машины, которую «ты давно обещал мне купить». Нет уж, все что угодно, только не это… И мимолетно брошенная дежурному полицейскому фраза словно обязала хотя бы ненадолго, но все же вернуться в свой кабинет после ужина.

Посетителей в ресторане, несмотря на субботний вечер, было немного, тем не менее обслуживали его долго, да и ел он не торопясь, абсолютно не чувствуя вкуса греческого салата, мяса, запеченного с кровью, и сухого рубинового вина Асеновградский Мавруд. Расплатившись, Виталий вышел на улицу. Уже смеркалось, зажглись фонари, которые подсвечивали золотистым огнем надвигавшуюся из-за куполов храма Христа Спасителя тяжелую, низко плывущую грозовую тучу. Он не спеша дошел до «Военвнешторга», поднялся в свой кабинет и подошел к окну. На ярко освещенном бульваре – никого. Не было даже припозднившихся молодых парочек. И вдруг он увидел, что по склону памятника перестала бежать вода, более того, душный городской вечер уже высушил керамическую плитку стилизованного русла Дона вокруг конских голов.

Да это же подарок судьбы, шанс, который никак нельзя упустить! Конечно, риск есть, но он минимален, и Бернард решил действовать.

Заперев кабинет и наконец-то окончательно попрощавшись с охранником-полицейским, он пересек проезжую часть и по ступенькам поднялся на пешеходную зону Гоголевского бульвара как раз напротив памятника. Еще переходя улицу, боковым зрением он заметил, как из «Шатуша» вывалились два изрядно подгулявших посетителя – он их заприметил, когда сам ужинал в этом ресторане, – и неверным шагом, заметно пошатываясь, потащились в сторону гранитной лестницы.

«Изрядно надрались хлопцы, – отметил Бернард, – только бы не застряли у памятника и не привязались ко мне. Судя по комплекции, ребята не хилые, но бухие вдрабадан…»

Он отошел чуть в сторону, остановился, не торопясь вытащил пачку сигарет «Житан», закурил и подождал, когда гуляки нетвердой походкой прошкандыбают мимо, разя перегаром и сбивчивым диалогом в стиле: «…ты меня уважаешь?», густо приперченным матерщиной. Еще несколько затяжек, и вот уже рядом заветная голова двадцать первой, крайней в правом верхнем углу фонтана, лошади. Виталий легко взобрался к ней по совершенно сухому склону, засунул руку в раскрытую конскую морду, нащупал там на небе маленький цилиндр, отодрал его и сунул в карман пиджака.

«Кажется, все прошло удачно… Теперь осталось только поставить метку… Ну и дурацки же я выглядел, если посмотреть со стороны, ковыряясь в зубах