у бронзовой кобылы…» – усмехнулся Бернард, спускаясь на посыпанную мелко дробленным гравием дорожку бульвара.

В радостной эйфории мелькнула еще какая-то мысль, но он даже не сообразил о чем, просто не успел… Два мужика, еще минуту назад казавшиеся вдрызг пьяными, хоть в стакан водку из них выжимай, профессионально и ловко скрутили его, заломили за спину обе руки и надели наручники. Стоявший сзади детина своим предплечьем намертво зажал шею Коржавцева – не вздохнуть, не пошевелиться. Тут же невесть откуда появились еще несколько человек.

– Не стоит сопротивляться и поднимать шум, – предупредил один из них, раскрыв перед лицом Бернарда удостоверение майора ФСБ.

– Я полковник запаса СВР… – только и мог прохрипеть сквозь сдавленное горло пленник.

– Да-да, мы знаем. Пройдемте с нами.

Не отпуская шеи, ему круто пригнули голову, почти волоком протащили по дорожке и лихо впихнули на заднее сиденье хэтчбека, подкатившего прямо к ступенькам, по которым он поднялся к пешеходной зоне бульвара всего несколько минут назад. В машине он оказался зажатым между двух тех самых «поддатых» парней, которые надежно – не трепыхнешься – держали его за локти, не давая даже пошевелиться, а тот, что был слева, продолжал прочно, на грани удушения удерживать шею. От них все еще разило перегаром, но они были абсолютно трезвы. Машина недолго попетляла по московским улицам, остановилась, и его, согнутого в три погибели, потащили через двор к какому-то зданию. Поднять голову и осмотреться он смог лишь в довольно просторной комнате, кажется, это был кабинет начальника какого-то опорного пункта или райотдела полиции. Продолжая крепко держать за руки и не позволяя пошевелить головой, с него сняли наручники, затем золотую цепочку с увесистым нательным крестиком, часы, содрали всю одежду – даже нижнее белье – и ловко переодели во все новое – майку, трусы, рубашку, костюм, носки, туфли без шнурков и опять заковали в те же наручники… Крест, цепочка и часы остались лежать на столе. Он даже не сопротивлялся и не возражал, ему уже все стало ясно и безразлично.

– Фамилия, имя и отчество. – Откуда-то со стороны раздался жесткий и требовательный голос. Юлить, запираться и отнекиваться, как в 624-м номере гостиницы «Кастильон» на улице Фобур Сент-Оноре, было глупо и бесполезно. Вновь, как и тогда, в Париже, он почувствовал себя раздавленным и обреченным, но сейчас не было ни столба дыма, ни даже тени той соломинки, за которые можно было бы попробовать уцепиться в надежде хоть как-нибудь спастись…

– Коржавцев Виталий Васильевич…

– Вы задержаны по подозрению в государственной измене – шпионаж, статья 275 Уголовного кодекса Российской Федерации…

Потом были еще какие-то слова и вопросы, которые нужно обязательно озвучить в угоду статьям Уголовно-процессуального кодекса. Бернард отвечал безучастно, скупо и односложно. Двое или трое чекистов внимательно – на глаз и на ощупь – изучали снятые с него галстук, ремень, часы, полуботинки и даже крест, обмусолили ворот пиджака и рубашки, горловину и шов по низу майки; кто-то шмонал карманы костюма – тщательно, сноровисто и быстро, выкладывая на стол содержимое: паспорт, пропуск в «Военвнешторг», бумажник с деньгами, банковскими пластиковыми карточками и водительским удостоверением, визитницу с серебряной монограммой «Любимому мужу», чернильную авторучку «Вотерман» с золотым пером, ключи от машины, квартиры и офисного сейфа, раскрытую пачку сигарет, зажигалку, расческу, синий маркер, носовой платок, еще какую-то мелочовку и, наконец, тот самый злополучный контейнер…

– Вы готовы помогать расследованию вашей антигосударственной деятельности? – спросил пожилой, видимо, старший группы фээсбэшник с характерной, от уха до уха и без усов бородкой, которую обычно носят капитаны дальнего плавания.

– Да.

– Что это? – поинтересовался он, указывая на маленький черный цилиндр, лежащий на столе среди других вещей Бернарда.

– Тайник, – безучастно ответил задержанный и добавил: – Шпионская закладка… для меня.

– Что в ней?

– Информация.

– Какая?

– О моей знакомой.

– И все? – удивился бородатый чекист.

– Может быть, новое задание.

– Какое? О чем?

– Не знаю, я не успел вскрыть контейнер. – Коржавцев вдруг осознал, что именно сейчас он может наконец-то узнать, что произошло с Женевьевой. Сейчас или никогда… Все остальное обернулось в черный саван апатии и уже не имело для него никакого значения и смысла.

– Мы сможем прямо здесь вскрыть контейнер и ознакомиться с его содержимым?

– Да.

– Это безопасно для находящейся внутри информации?

– Да, только рулон нужно немного подержать в воде, иначе он рассыплется.

– В простой воде, без добавления каких-нибудь реагентов? – недоверчиво переспросил руководитель группы.